Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

Я пожимаю плечами:

– Ну, я вчера позвонила в «Кроникл» и рассказала историю о том, как нашла Леннона. Грех было не упомянуть о сегодняшнем событии.

Он сияет, поглядывая на меня искоса.

– Ты все-таки мастер в таких делах.

Я снова пожимаю плечами:

– Мы должны использовать наши сильные стороны, и думаю, никто не сможет устоять перед этими милыми мордочками.

– Я уж точно не могу. – Он прищуривается и как будто удерживает мой взгляд чуть дольше, чем необходимо, прежде чем отвернуться, чтобы достать еще одну стопку мешков из картонной коробки.

По телу разливается тепло. Я сильно прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от улыбки, потому что уверена, что на самом деле его взгляд ничего не значил.

Я разглядываю толпу, выискивая знакомые лица. Ари и Джуд сказали, что постараются прийти после работы, но не думаю, что у них получится. Зато я вижу многих ребят из школы. Не то чтобы моих друзей, но просто приятелей или тех, кого я встречаю в коридорах. Я замечаю учительницу английского, которая преподавала у нас в восьмом классе, библиотекаря из публичной библиотеки и даже Карлоса, которого никогда раньше не видела за пределами «Энканто».

Около одиннадцати утра наступает нечто похожее на ажиотаж. Мы с Квинтом раздаем мешки направо и налево, подсказываем людям, куда выбрасывать мусор и вторсырье из наполненных мешков, и призываем их продвигаться дальше по пляжу, куда еще не добрались первые партии добровольцев.

– Это, без сомнения, лучшая пляжная вечеринка, на которой я когда-либо бывал!

Я удивленно поднимаю глаза. К палатке, улыбаясь, приближаются мои родители.

Папа держит за руку Элли. И Пенни тоже с ними. Сжимает что-то в руках.

Я выхожу им навстречу. Мама заключает меня в объятия.

– Привет! Что вы тут делаете, ребята? Папа, почему ты не в магазине?

– Хотели сделать тебе сюрприз, – говорит он. – К тому же Джуд и Ари прекрасно справляются. И знаю, знаю, ты, наверное, предпочла бы, чтобы они пришли вместо твоего старика, но… что я могу сказать? Мы с твоей мамой просто умираем от желания увидеть, над чем ты так усердно работала последние несколько недель!

– Смотри, что я нашла! – Пенни показывает мне разбитые ракушки, которые держит в руках.

– Одну из них я нашла! – встревает Элли, пытаясь заглянуть в ладони Пенни. Она тычет пальцем в осколок ракушки. – Вот эту.

– Да, это Элли нашла, – уступает Пенни.

Я улыбаюсь им обеим. Пенни из тех детей, которые ценят простые радости жизни – то, на что я обычно закатываю глаза, – но сегодня я почти понимаю, что она видит в этих разноцветных обломках.

А Элли? Ну, ее хлебом не корми – дай покопаться в песке. Я замечаю, что она снова надела свое любимое платье с блестящей обезьянкой, и на нем все еще виднеется слабое пятно от томатного сока, которое, вероятно, уже ничем не вывести.

Пятно вызывает у меня неприятный укол вины.

– Я рада, что вы пришли, ребята. А Люси не с вами?

– У нее тренировка по софтболу. – Папа пожимает плечами. – Ох уж эта девчонка.

Ох уж эта девчонка – в нашей семье привычный рефрен, который может относиться к любой из нас и по любому поводу. Я знаю, что в данном случае папа имеет в виду чрезмерно бурную внеклассную и светскую активность Люси. Но точно так же он мог бы прокомментировать увлечение Пенни коллажами из страниц старых словарей и энциклопедий (после чего остаются кучи мусора). Или истерики, которые закатывает Элли, когда не может найти нужную ленту для волос; и даже мою настойчивость в расстановке баночек со специями в алфавитном порядке, потому что это единственный логичный способ.

Ох уж эта девчонка .

– Ладно, – говорю я. – Так вы пришли помочь с уборкой?

– Конечно! – восклицает мама. – Ты делаешь великое дело. Мы так гордимся тобой, Пруденс.

– Похоже, ты добилась высокой явки, – говорит папа. – Я впечатлен.

Я поворачиваюсь к столу, чтобы собрать инвентарь для них, и краем глаза замечаю, что Квинт наблюдает за нами. Он быстро отводит взгляд и делает вид, будто занят перестановкой коробок с перчатками.

Я замираю в нерешительности, пытаясь вспомнить, жаловалась ли я когда-нибудь Пенни на своего ужасного партнера по лабораторным. Она наверняка проболтается, если сложит два и два. Но не могу же я не познакомить их, верно?

Я откашливаюсь.

– Э-э. Мама? Папа? Это Квинт.

Квинта резко поворачивает голову, и улыбается во весь рот. Он приветствует их с необыкновенной любезностью. Мистер Барнетт, миссис Барнетт, приятно познакомиться .

Он восхищается коллекцией ракушек Пенни.

Расспрашивает Элли о платье с обезьянкой и охает с надлежащим изумлением, когда она показывает ему, как блестки меняют цвет, когда проводишь по ним рукой вверх и вниз.

Я наблюдаю за их общением, чувствуя себя ужасно неловко, хотя и не знаю, почему. Кажется, что это важно, но я не могу сказать, насколько меня волнует, нравится ли моей семье Квинт и нравится ли моя семья ему .

В любом случае, это не должно иметь значения.

Это не имеет значения.

Действительно. Никакого.

Папа притворно хмурится:

– Значит, это из-за тебя моя дочь так много работает этим летом и совсем не развлекается? Разве вы, ребята, не знаете, что летние каникулы должны быть потрачены на безделье? А не на эту, – он обводит рукой пляж, – благотворительную чепуху!

Мама закатывает глаза и хватает папу за локоть.

– Он просто шутит. Мы думаем, что это замечательно.

Квинт бросает на меня косой взгляд.

– Хотите верьте, хотите нет, но все это очень весело. По крайней мере, для меня.

У меня екает сердце, когда я впервые осознаю, что и мне тоже весело. Планирование, организация – я чувствую себя в своей стихии.

А Квинт… ну, я бы сказала, что его компания не такая уже невыносимая, как раньше.

Мы с Квинтом машем им вслед, когда они вчетвером уходят со своими мешками. Элли настаивает на том, чтобы ей дали граббер для захвата мусора, хотя зрительно-моторная координация у нее недостаточно хорошо развита, чтобы использовать его должным образом. Я слышу, как мама прибегает к уловке, объявляя условие: кто соберет больше мусора, тот и выберет, что у нас будет на ужин. Элли с криком « скабетти !» мчится по пляжу.

– И ты говоришь, что нет ничего хорошего в младших сестренках?

Я вздрагиваю.

– Иногда они не так уж плохи.

– Мне они показались замечательными.

Я боюсь взглянуть на него, иначе он наверняка увидит, как тает мое сердце от этого простого замечания.

Мы почти наполнили два огромных мусорных бака, когда возле палатки появляется кое-кто еще.

– Привет, Квинт. Пруденс.

Я оборачиваюсь.

Майя наклоняется над столом, сжимая в руке голубой флаер, который папа вручил ей утром в магазине.