Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

Наконец Квинт объявляет, что проделана огромная работа, и благодарит всех за участие. Я выступаю с отрепетированной речью о Центре и его миссии (что занимает всего шесть минут моей жизни, как я засекла несколько дней назад), а Квинт звонит своей маме и сообщает, что можно подгонять трейлер.

Пришло время отпустить животных домой.

Гудок клаксона привлекает мое внимание к набережной. Фургон с логотипом Центра, въезжает на песчаный пляж. Добровольцы встречают его радостными возгласами. Я слышу, как щелкает камера Джейсона.

Квинт помогает маме развернуть машину так, чтобы задняя часть фургона была обращена к воде. Кажется, что это простой маневр, но ездить по зыбучим пескам довольно рискованно, и каждое лето мы слышим истории о том, как люди теряют свои транспортные средства в океане, потому что подъезжают слишком близко к воде, и колеса увязают в мокром песке. Впрочем, Роза осторожна, да и, кроме того, она, наверное, проделывала это сотни раз.

Когда фургон останавливается, толпа возбужденно подается вперед, держа наготове телефоны и камеры. Нам с Квинтом приходится напомнить всем о необходимости держаться подальше, чтобы оставить тюленям свободный проход к океану. Мне говорили, что большинство животных, завидев разбивающиеся о берег волны, не теряют времени даром – им не терпится спуститься к воде и исчезнуть в гостеприимной бухте. Но, по словам Квинта, иногда животное больше интересуется волонтерами и случайными людьми, которые просто оказались в тот день на пляже. Таким любопытным иногда хочется осмотреть сумки с едой или покататься по песку – в общем, развлечь тех, кто за ними наблюдает. Это оставляет восхитительные воспоминания у всех участников, но в то же время создает немалые трудности для команды спасателей, когда они пытаются уговорить животное идти куда положено.

Роза и Шона выходят из фургона, и Роза приветствует толпу широкой улыбкой, граничащей с эйфорией.

– Ох, – выдыхает она. – Никогда еще столько людей не становилось свидетелями возвращения животных в океан. Я занимаюсь этой работой почти двадцать лет, но впервые наш праздник освобождения стал публичной акцией. Я так счастлива, что вы все смогли присоединиться к нам сегодня, и от всего сердца благодарю вас за то, что вы помогли сделать наш пляж чистым и безопасным для этих удивительных животных. Я думаю, что, увидев, как они счастливы вернуться в свою естественную среду обитания, вы будете так же взволнованы, как и я, тем, что стали частью этого дня. – Она показывает на меня и Квинта. – И я хочу сказать огромное спасибо моему сыну Квинту и нашему новому волонтеру, Пруденс, благодаря которым это событие состоялось.

Я неловко салютую толпе. Люди вежливо аплодируют, хотя и с некоторым нетерпением. Я осмеливаюсь взглянуть на Квинта, и мы обмениваемся гордыми улыбками, а потом… он подмигивает мне.

Мое сердце бьется быстрее.

– После праздника я с радостью отвечу на любые вопросы о Центре, – продолжает Роза, – но сейчас вам, конечно, не до меня. Вы здесь, чтобы увидеть Пеппер, Тириона, Чипа и Нейви, четырех тюленей, которым не терпится вернуться домой.

Роза и Шона открывают заднюю часть фургона, где стоят четыре клетки. Темные глаза и мохнатые усатые морды выглядывают из-за прутьев решеток, и дружное « а-ах !» проносится над толпой.

Мы выгружаем клетки, ставим их на песок. Роза напоминает всем о том, что нельзя приближаться к животным и кормить их.

– Но можно сколько угодно фотографировать, – добавляю я, – и, пожалуйста, ставьте наши теги, если будете публиковать снимки в соцсетях.

За решетчатыми дверцами я вижу оживленных тюленей, с любопытством поглядывающих на океан. В них угадывается непередаваемое ощущение предвкушения.

Клетки открывают.

Трое из четырех тюленей выскакивают наружу с такой скоростью, будто участвуют в Кентукки Дерби [53]. Они прокладывают путь к воде, сбиваясь в кучку, шлепая ластами по песку. Потом ныряют в прибой головами вперед и в считанные секунды исчезают под водой.

Четвертый тюлень, Чип, не такой решительный. Он не спеша высовывает голову из клетки, осматривается по сторонам. Оглядывает толпу и робко, неуверенно выбирается наружу. А потом просто сидит на песке и озирается, словно в замешательстве. Розе и Квинту приходится вытащить из фургона пару досок и с их помощью подталкивать Чипа к воде, как загоняют в хлев упрямого поросенка.

Наконец Чип, кажется, улавливает идею и потихоньку продвигается вперед. Один из других тюленей высовывает голову из воды, словно ждет, когда друг присоединится к нему.

Чип плюхается в океан.

Толпа взрывается радостными криками.

В течение следующих десяти минут тюленей еще можно видеть недалеко от берега, где они играют и ныряют вместе, наслаждаясь новообретенной свободой. Мы все любуемся ими, пытаясь запечатлеть как можно подробнее с помощью наших камер и телефонов.

А потом они уплывают.

Сердце раздувается до размеров ананаса. Я глубоко вдыхаю, пытаясь навсегда закрепить эти мгновения в памяти. Запах океана, порывы ветра, отблески солнечного света. В уголках глаз собирается влага, и. вроде бы, хочется думать, что это от ветра, но оказывается, не я одна вытираю слезы. На самом деле, оглядываясь вокруг, я с удивлением вижу, что даже Майя все еще здесь, и ее глаза тоже поблескивают.

Она ловит мой взгляд, и мы обмениваемся улыбками, одинаково смущенные тем, что наши эмоции прорвались наружу, но и странно связанные этим неповторимым моментом.

Мое внимание привлекает женщина в задних рядах, которую я раньше не замечала.

Дыхание перехватывает. Это же та самая старушка, которая нашла сережку.

Она стоит достаточно далеко, как будто и не участвуя в нашем маленьком празднике, но я уверена, что ей удалось увидеть, как выпускают животных. Улыбка, блуждающая на ее морщинистом лице, говорит об этом.

Я сглатываю и пытаюсь отыскать взглядом Майю, но она уже ушла. Я озираюсь по сторонам и замечаю ее уже у выхода на променад. Ее плечи поникли, а руки засунуты в передний карман той самой толстовки оверсайз.

Я снова смотрю на старушку. На ней тот же пояс с лопаткой, бутылкой воды и маленьким мешочком для находок.

Я напоминаю себе о тех гадостях, что Майя говорила о Джуде.

Я напоминаю себе, что эта милая старушка собирала мусор на нашем пляже не потому, что ей обещали что-то взамен, а просто потому, что это правильно.

Но потом я вспоминаю, как у Майи перехватило горло, когда она рассказывала, что серьги ей подарила бабушка.

В моем сердце вспыхивает война – короткая, но ожесточенная.

Люди начинают расходиться. Многие поговаривают о том, чтобы отправиться в «Ява Джайв» выпить кофе. Я протискиваюсь сквозь толпу и бросаюсь вслед за старушкой, которая тоже уходит.