Даниэль Зеа Рэй - Егерь

Роден хмыкнула:

– Знал, тварь, что на вашем олманском я не говорю. Нужно опросить ребят, которые нас с Сафелией пасли. Возможно, они видели кого-то. Он ведь был там. Я уверена, что он там был.

– Пастухи Сафелии мертвы. Застрелили друг друга в машине. Предельная дистанция контроля для менталиста, о которой мне известно, около трехсот метров.

– Его дистанция явно больше. Он бы не стал оставаться там и попадать под радиус поражения взрывом. Согласно плану Эстета, я непременно должна была оставить Одеялко там.

– Роден, – Зафир отряхнул руки и вытер их о майку, – Эстет очень хорошо тебя знает. И в другой реальности ты сделала именно то, чего он тебя ждал.

– Оставила Сафелию с хвостом и помчалась ловить зверя в одиночку, – пробурчала она.

– Да.

– Так он еще и психолог хренов, – Роден скривила губы, изображая отвращение. – Значит, Эстета мы упустили. Допустим, – она кивнула и глотнула кофе. – С Одеялком все в порядке?

– Да. Стефан о ней позаботится.

– А другие твои родственники? Как они восприняли твою внезапную смерть?

– Я был жив, когда они меня спасли.

– У тебя не билось сердце, – напомнила Роден.

– Ты единственный человек во Вселенной, способный воскресить из мертвых, – Зафир продолжал на нее смотреть. – Может еще обвинишь себя в том, что вчера произошло?

– Это я вляпалась! – повысила тон Роден.

Ее пальцы, держащие дымящуюся елотку, внезапно затряслись. Он смотрел на них, на эти дрожащие пальцы, а Роден смотрела на него. Очевидно, пекарский талант помогал ему справляться со стрессом. Спасение Роден таилось в шкафчике, доверху набитом елотками.

Она затянулась и выдохнула дым.

– Это я вляпалась вчера, – более спокойно повторила она. – Как только женщина призналась, что ее дочь пропала, я должна была… – Роден умолкла.

– Что ты должна была? – спросил он. – Ты получила новую зацепку и оставила Сафелию с прикрытием разбираться самой. Я поступил бы так же!

– Я не разглядела опасности.

– Это не ты убиваешь девчонок и потрошишь их. И это не ты заминировала женщину, чтобы разнести к чертям целый город. Ошибаться никто не любит, Роденика. Но у тебя есть возможность исправлять ошибки в отличие от Сафелии, у которой такой возможности нет. За этот талант Сомери и другие сильные мира сего продали бы душу. Поэтому у них нет этого таланта. А у тебя он есть. Егерь от Бога, твою мать! – Зафир взял тесто в руку и смял его. – Подумай об этом, когда в следующий раз соберешься жалеть себя или, что еще хуже, жалеть меня.

Зафир отвернулся и продолжил месить тесто. Роден почувствовала злость. Он отчитал ее, как заигравшегося ребенка, а она стерпела. С другой стороны, ее пальцы перестали трястись, а значит упрек пошел на пользу.

– Думаю, – Роден скинула пепел, – мне не стоит видеться с твоими родственниками некоторое время.

– Они ничего тебе не сделают, – покачал головой Зафир.

– Твоя сестра…

– Которая из них? У меня две сестры, – напомнил Зафир.

– Назефри…

Он оставил тесто в покое и вновь повернулся лицом к Роден.

– Что с Назефри?

Роден почувствовала боль. Глупо начать ревновать его к сестре сейчас. Раньше следовало об этом думать.

– Она готова была меня прикончить.

– Назефри вспыльчива, но быстро отходит, – Зафир вернулся к тесту. – Не переживай.

– Ясно. Так что ты рассказал своим родственникам?

– Правду, – Зафир достал противень и начал обмазывать его маслом. – Твою историю, мою историю. Свою историю Сафелия рассказала сама.

– И какова была их реакция? – глоток кофе.

– Они еще не осознали в полной мере, в какую задницу мы все угодили.

Роден затушила елотку и закурила новую.

– Сомери разослала кое-что моим родственникам. Фуиджи тоже получил свой экземпляр компромата.

Роден улыбнулась и выдохнула дым.

– Ожидаемо от нее. Выставила меня психопаткой?

– Не только, – Зафир стал нарезать тесто и лепить булочки. – Она обвинила тебя в гибели Учителя.

– Сука… – Роден выдохнула дым.

– И представила доказательства.

– Тварь! – она хлопнула ладонью по столешнице.

– Выписки с твоего счета, – продолжал говорить Зафир. – Кто-то купил термоядерную бомбу на черном рынке Суи и заказал доставку этой бомбы на Ксилус. Следственная группа доложила, что эпицентр взрыва был расположен в подвале резиденции Учителя. Они подтвердили, что тип бомбы, которая разнесла резиденцию, соответствует той «малышке», которую якобы заказала ты.

– Сколько у меня времени до того, как за мной придут? – спросила Роден, стряхивая пепел.

– Тебя никто не тронет. Наши эксперты проверяют материалы и уже есть большие дыры. Бомбу купили, когда ты была в клинике Сомери вместе со мной и Сафелией. Перевод средств не подтвержден биометрическими данными. Думаю, твой счет взломали, и в ближайшее время мы это докажем. А пока нам придется пережить визит твоей матери на Олманию.

Роден закашлялась.

– Ожидаемая реакция, – Зафир отряхнул руки и поставил противень с булочками в духовку. – Думаю, она будет здесь через два дня. Так что…, – он вымыл руки и вытер их полотенцем. – Булочки будут готовы минут через двадцать, – он начал убирать муку со стола.

– Так она на ваш национальный праздник заявится, – наконец, выдавила из себя Роден. – Сбор урожая?

– Да. Праздник Сбора урожая. Мы приглашены на прием в резиденцию Стефана. Приглашение для твоей матери было отправлено неделю назад. Стоит заказать для тебя платье, – он скептически на нее посмотрел. – И что-то сделать с лицом.

– Меня спасет только трансплантация головы, – она затушила елотку.

– Или дермосинтез, – добавил Зафир.

Роден потрогала распухший висок и поморщилась:

– Проще не идти. Ты в ближайшее время должен связаться с Сомери и попробовать потянуть время. Запри меня под охраной в своем доме и сделай объявление о расторжении помолвки.

Зафир подошел к Роден.

– Ты не собираешься выходить за меня замуж? – судя по голосу, он был зол.

– Мне сейчас как-то не до замужества!

– А когда будет до него? Когда бесповоротно сдохнем?

– Я не понимаю тебя, – призналась она.

– Мы связаны – ты и я. Я – олманец, ты – суирянка. Мы представители высшего общества наших планет. Хочешь продолжать трахаться без кольца на пальце и обязательств за спиной? Мир бесспорно переживет это. Но я с таким положением вещей не согласен. Мое – значит мое. Тебе не следует об этом забывать.

– Я не твоя собственность! – повысила тон она.

– Тогда, кто ты? – он дернул за пояс халата и прижал ее к себе.

– Любовница.

– Ах, любовница… – повторил он, склоняясь к ее уху. – У меня таких «любовниц» было… – прикусил мочку – …не перечесть.

– Считай меня одной из них, – прошептала она.