Даниэль Зеа Рэй - Егерь

– Это ничего не меняет, – Сомери пожала плечами. – Роден не настолько глупа, чтобы светить своими отпечатками при покупке термоядерной бомбы. Можете проверять, сколько хотите, ничего нового там не будет. Она сделала это, Зафир. Я это знаю. А вы все, почему-то, сомневаетесь.

– Чтобы предъявить обвинение в убийстве, доказательства должны быть неопровержимыми.

– С десятки косвенных улик вполне хватит, Зафир.

– Сейчас Роден полагает, что она в безопасности. Я приложил все силы, чтобы убедить ее в этом. Осталось два дня до прибытия ее матери на Олманию. Как только их встреча состоится, я сделаю заявление о расторжении помолвки и отправлю ее домой. Дальше ее судьба меня не интересует. Это будет Ваша проблема, а не моя.

– И что же ты такого сделал, что смог обуздать неуправляемую психопатку?

Зафир плотоядно улыбнулся:

– А Вы сами как думаете?

Сомери изобразила отвращение и отвернулась от экрана.

– Не думала, что у тебя хватит смелости зайти так далеко…

– Долго стараться не пришлось. Она настолько изголодалась, что и дюжины печеных булок хватило, чтобы ее накормить.

– Избавь меня от подробностей, – Сомери помахала рукой и улыбнулась. – Знаешь, это даже интересно! – она засмеялась и вновь взглянула на Зафира. – Я сделаю вид, что поверила тебе. Когда Роденика окажется дома, на Суе, ты будешь полностью реабилитирован в моих глазах. А пока… – она изогнула бровь, – я дам тебе два дня. Если ты обманешь меня – последствия будут катастрофическими. Ты все еще помнишь о нашем уговоре? Условия сделки остаются неизменными. Подумай об этом, Зафир, – Сомери отключила связь, так и не сказав «до свидания».

Роден тихо отошла от двери и засеменила на кухню. Быстро прикурила елотку и приняла непринужденную позу у плиты.

– Уже спустилась? – Зафир вошел на кухню и достал остывшие булочки из духовки.

– Да…

– Я связался со своей группой. Они пытаются выяснить, кто, когда и где купил оборудование для ловушки в доме Розы Бартон. Через час у нас планерка в офисе бюро. Булочку? – он протянул ей противень.

– С удовольствием, – она взяла одну и откусила кусок. – М-м-м… Вкусно!

– Рад, что тебе нравится. С минуты на минуту Стефан привезет Сафелию. Думаю, вы найдете, чем себя занять.

– С ним на допрос ты не поедешь?

– Нет. Он хочет разобраться с этим делом сам.

– Левифаны знают, что Стефан капает под них. Страх заставляет людей творить глупости. Сейчас Сафелия как никогда должна быть осторожна, а Император как никогда должен быть готов ко всему.

– Еще булочку?

Она взглянула на него и долго не сводила глаз. Почему он молчит о разговоре с Сомери? Какой тайной она шантажирует его и почему, твою мать, ей кажется, что за эту тайну он может продать кого угодно? Доверие – очень хрупкая штука. Он знает, что она подслушала его разговор. Что теперь, Зафир? У нее есть два дня, чтобы найти Эстета и завершить рандеву на Олмании? Или за эти два дня две Императорские семьи подготовятся к бою, который еще предстоит дать?

Роден затушила елотку и обогнула Зафира.

– Хочу переодеться до приезда Сафелии.

– Ты и в халате прекрасно выглядишь, – бросил он через плечо.

– Благодарю, – Роден вышла из кухни и остановилась у подножия лестницы.

Хотелось закричать. Хотелось вернуться назад и попросить объяснений. Если он действительно на ее стороне, почему молчит? Почему, твою мать, он молчит! Какая тайна стоит того, чтобы продать за нее свою связанную? Какой уговор связывает Сомери и Темного? Роден поняла одно: она настолько устала от эмоций, что снова погрузилась в себя и больше ничего не чувствует. Это хорошо. Если провал неминуем, она, хотя бы, будет к нему готова.

В звонок позвонили. Роден не двигалась.

– Я открою! – Зафир вышел из кухни и направился к двери.

На пороге стояли Стефан и Сафелия. Роден обернулась и натянула на лицо улыбку:

– Дерьмово выглядишь, Одеялко! – засмеялась она, раскрывая объятия.

– Беру пример с лучшей подруги! – Сафелия вошла в дом, подошла к Роден и крепко ее обняла. – Рада видеть тебя… …живой, – вздохнула она.

– И я, – взгляд Роден переместился за Зафира, который вместе со Стефаном наблюдали за объятиями со стороны. – И я рада, что ты жива.

Роден тихо отворила дверь и вошла в кабинет Темного. Здесь все оставалось нетронутым. Фотографии жертв и их останков, мест обнаружения тел, писем Эстета, распечатки экспертизы, показаний свидетелей, карта резервации с метками…

– Что за бардак! – Сафелия обогнула Роден и подняла с пола какую-то заметку.

– Почему ты не поехала со Стефаном на допрос? – Роден закурила и подошла к голографическому проектору.

– Муж этой женщины мертв, – Сафелия присела на диван. – Я не хочу смотреть ей в глаза. Не хочу спрашивать, почему он пытался меня убить.

– Ты боишься услышать, что твоя жизнь стала ценой чьего-то благополучия?

– У него осталось двое малолетних детей, – Сафелия взяла обруч и покрутила его в руках. – Возможно, их жизни стояли на кону.

– Подобная цена усмирила бы твое негодование по отношению к поступку этого человека? – Роден поставила пепельницу на стол и сбросила пепел.

– Да, – Сафелия надела на себя обруч. – Итак, раз уж ты не поехала с Зафиром на встречу с его группой…

– Он меня с собой не звал.

– Поэтому ты не в духе?

Роден взгромоздилась на рабочий стол Темного и свесила ноги.

– С чего ты взяла, что я не в духе?

– Чувствую.

Роден усмехнулась. Пожалуй, это было самое разумное объяснение, которое могла дать Сафелия.

– Учитывая, сколько событий произошло за последние два дня, мое дерьмовое настроение вполне оправдано.

– Ты нашла любовь всей жизни. Разве это не должно воодушевлять?

– Это – больная любовь, – Роден затянулась и выпустила колечко дыма. – Похожа на агонию, как будто мы спариваемся и вот-вот умрем от этого.

– Думаешь, любовь связанных отличается от любви обычных людей? – Сафелия улыбнулась и покачала головой. – Возможно, она более безрассудна, но все же… Знать, что безрассудство взаимно… Разве это не прекрасно?

– Твоя любовь, Сафелия, безусловна. А у моей есть условие, через которое очень трудно переступить, – Роден потерла кольцо на пальце. – Связь – это не дар, а проклятие. Радуйся, что ты можешь жить без такого подарка Вселенной.

– Зафир не был бы рад это услышать, – засмеялась она.

– Вот и помалкивай, – Роден выдохнула дым и потянулась за пультом управления голографическим проектором.

– Тебя бесит, что ты не можешь это контролировать, вот и все! – Сафелия засмеялась.

– Психоаналитик здесь я, а не ты, – напомнила Роден и включила проекцию первого места преступления.

Сафелия подключилась к проекции и начала ее перемещать. Останки жертвы, деревья вокруг, сверток.