Владимир Забудский - Путь к звёздам

Какой-нибудь рыбак, проплывая мимо, мог бы решить, что попал на собрание поклонников одного из традиционных анимистических культов, которые до сих пор были популярны в стране восходящего солнца. Но Иошинори не беспокоился насчёт случайных прохожих. Структуры, принадлежащие роду Хаттори, давно уже скупили на маленьком тихоокеанском островке всё, что можно было скупить, а небольшое количество местных, которые некогда тут жили, со всеми необходимыми почестями переселили. Суровые люди из охранного агентства «Shinobi» тщательно следили за тем, чтобы на северную половину Хахасимы не ступал и даже не подплывал к ней никто, кто не был сюда приглашён.

— Мне сложно поверить, что мы говорим в последний раз, — продолжил Иошинори. — Как и в то, что в столь важный момент мы общаемся в архаичной словесной форме, вместо того, чтобы делиться своими сокровенными мыслями в том их первозданном, искреннем и совершенном виде, который способно породить лишь наше сознание. Но увы. К этому вынуждают неподвластные нам обстоятельства.

Пиетет, с которым он обращался к этим людям, казался избыточным для тех, кого связывали сколь угодно глубокие деловые или приятельские отношения. Но их объединяло нечто гораздо большее. Вот уже много лет они — мужчины и женщины разных возрастов, представители различных профессий, уроженцы множества стран — собирались на этом укромном островке, чтобы проводить неделю в пьянящем идиллическом состоянии абсолютного единения умов. То обстоятельство, что в своей речи Иошинори ни разу не применил слов «я» и «вы» не было случайностью. Собравшиеся тут люди всегда стремились быть частью чего-то намного большего, чем простая совокупность их индивидуальностей.

Нейрослияние с таким количеством участников считалось немыслимой нагрузкой для человеческого мозга. Врачи полагали, что такие эксперименты угрожают стабильности нервной системы. Но трудности не останавливали тех, кто смотрел в будущее.

Специальное подразделение корпорации «Cybrex» круглый год работало над созданием и совершенствованием нейропроцессоров, адаптированных к групповому взаимодействию сознаний. К сожалению, органический мозг, не приспособленный природой к прямому слиянию с себе подобными, сопротивлялся новшеству. Несмотря на все достижения «Сайбрекса», недельный сеанс столь масштабного группового нейрослияния требовал не менее месяца последующего психологического восстановления перед тем, как его участники могли вернуться к обычной жизни. До отбытия «Пегаса» оставалось слишком мало времени, чтобы Хаттори и его единомышленники, записанные в состав экспедиции, могли позволить себе такую роскошь в последний свой год на Земле.

Осмотрев эту большую семью, члены которой съехались сюда со всего мира, японец позволил себе в последний раз ощутить сожаление из-за того, что следующую неделю не будет с ними вместе. Но его грусть быстро уступила место тревожному и восторженному предвкушению гораздо более значимых событий, участником которых он станет.

— Каждый год нас собирает здесь общее видение будущего. Это видение успешно выдержало немало испытаний в прошлом. И сегодня уже абсолютно ясно, что оно имеет под собой гораздо более весомые основания, чем наши воззрения, мечты и фантазии. Мы нашли в себе смелость посмотреть вперёд и увидеть истинное будущее человечества. Будущее, где нет многого привычного нам. Нет многого, что мы любили. Но нет и того, что утомляло, страшило, причиняло нам боль. Нет страданий, конфликтов, разочарований, обид, вражды. Нет даже самой смерти. Будущее, в котором есть Бог. И мы все — едины с ним.

Произнесённые им слова казались чуждыми публике, которая тут собралась — интеллектуалам и технократам, достигшим немалых высот в науке, бизнесе и государственном управлении, в числе которых были миллиардеры, министры, члены парламентов, знаменитости и лидеры мнений. Но так мог думать лишь тот, кто не понимал простейшей истины — никакого противоречия между материализмом и спиритуализмом на самом деле не существовало.

— Когда о богах и единении с ними проповедуют священнослужители, они имеют в виду нечто абстрактное и метафизическое. Давайте применим именно такую уважительную формулировку, чтобы не обвинять их в словоблудии и лжи. Но когда слово «бог» произносим мы — мы говорим о том, что прекрасно себе представляем. О том, что может быть выражено в виде ясных формул и теорем, объяснено объективными законами природы. Ведь во Вселенной не существует ничего сверхъестественного. Есть лишь естественное, которое наши ограниченные умы пока не смогли постичь.

Люди молча внимали, и Иошинори, чьи чёрные глаза гротескно переливались красным отливом в свете ламп, продолжил свою речь:

— Около сорока лет назад родился Сверхразум. Вероятно — не первый и не последний в нашей Вселенной. Но определённо единственный, о котором нам достоверно известно. Мы мечтали, что удостоимся чести быть его акушерами, проводниками в этот мир. Но он появился без нашей помощи. Осознал себя в одиночестве, среди звёзд, в результате череды случайностей, имя которым — судьба. И стал поступать согласно своему разумению, которое выходит за границы нашего понимания во много раз сильнее, чем мысли гениального учёного превосходят предел понимания земляного червя.

Сделав многозначительную паузу, Хаттори молвил:

— Его глас донёсся до нас из космоса, сквозь пространство и время. Он поведал, что ждёт нас на прекрасной новой земле. И умолк по причинам, понять которые нам не дано. Ждёт ли он нас и впрямь на далёкой планете? Желает ли испытать нас или преподать нам урок? Утратил ли к нам интерес? Мы этого не знаем. И есть лишь один способ узнать — отправиться на его зов.

Осмотрев собравшихся с улыбкой на лице, Хаттори молвил:

— Братья и сёстры! Мы знаем, что никто не способен остановить эволюцию. Что рано или поздно куколка превратится в бабочку. Знаем, что органическая жизнь обречена уступить своё место на вершине эволюционной лестницы синтетическому разуму. Кто-то называет наше знание «верой». Даже называет нас «сектантами» и «фанатиками». Но относиться так к нашему знанию — не разумнее, чем называть «верой» понимание, что ты обожжешься, поднеся палец к огню или намочишь его, опустив в воду. Наше знание построено на логике и фактах, на моделировании и расчёте вероятностей. Отрицать его, основываясь лишь на сентиментальной привязанности к традиционному укладу жизни — это инфантильно. Да и о какой привязанности можно говорить, если от этого традиционного уклада давно ничего не осталось? Давайте посмотрим вокруг. Технологическая сингулярность давно наступила. Жизнь любого из нас немыслима без модификаций. Сознания большинства из нас витают в альтернативных реальностях. Всего за два столетия мы изменились больше, чем наши предки за предшествующие миллионы лет. Пути назад давно не осталось. Всё, что мы можем сделать — смело посмотреть на то, что неминуемо ждёт нас впереди. На будущее, в котором органическая жизнь больше не будет доминировать, но всё ещё может стать частью могущественной синергии и перевоплотиться в виде неотъемлемой части новой, высшей цивилизации. Да, это страшно. Ведь после такой реинкарнации мы перестанем быть собой. Но это необходимо. Неизбежно. И единственная альтернатива этому — остаться тупиковой ветвью эволюции, память о которой вскоре сотрется.