Владимир Забудский - Путь к звёздам

Мари старалась говорить бодро и воодушевленно, но выражение её глаз диссонировало с её тоном. По мере того, как день прощания с дочерью приближался, осознание истинного значения слова «прощание» начинало давить на неё всей своей тяжестью. Даже если им с Яношем суждено будет открыть глаза через тридцать семь лет после погружения в криосон, к тому времени их дочь станет пожилой женщиной, а внучка будем старше, чем сейчас Саша. Они смогут ознакомиться с архивом сообщений, пришедших от родных («Терра Нова» обязалась поддерживать возможность их передачи на протяжении всего полёта), но направленный ими ответ будет доставлен на Землю лишь через дюжину лет, когда их дочь будет древней старушкой, если только вообще будет жива.

— Ну-ну, будет ещё время пореветь, — беря жену за руку, твёрдо молвил Янош.

Нахмурив кустистые седые брови (лишь таким жестом профессор вирусологии выражал свои эмоции), он глубокомысленно произнёс:

— Когда-то мы провожали в последний путь своих родителей, всей душой желая верить, что они отправляются в лучший мир, но сомневаясь, со скепсисом истинных учёных, действительно ли это так. У нашей Эрики будет возможность провести своих родителей, точно зная, что они отправляются в лучший мир на самом деле. Отправляются с воодушевлением и улыбками на устах, а не со слезами и муками…

— Прекрати, а то прямо сейчас разревусь! — расчувствовавшись, ткнула его кулаком Мари. — Рут, а-ну давай, скажи уже что-то, а то сейчас будешь одалживать своей начальнице платок!

Её младшая коллега улыбнулась и скромно пожала плечами, мол, «Да чего обо мне говорить-то?».

— У меня о-о-очень большая семья. Двух недель мало, чтобы со всеми как следует распрощаться, да ещё и поделить мои пожитки между тридцатью племянниками, — наполовину шутливо ответила она.

— И что же, ты не выделила ни одного денёчка на прощание с Джеем?

Не покраснев лишь потому, что это физически невозможно с её эбонитовым цветом кожи, Рут смущённо улыбнулась и воскликнула:

— Вот кто бы сомневался, что ты задашь мне этот вопрос!

— Чего уж там, излишней деликатностью я и впрямь никогда не страдала. А с возрастом становлюсь ещё несноснее. Так ты сказала, что?..

— Да, мы с ним договорились провести вместе уик-энд! Хотя я до сих пор сомневаюсь, что это хорошая идея. Теперь довольна, мамочка? Это же ты нас познакомила тогда в «Лунатике», хоть я просила — «не надо».

— Да я же думала, что ты, прости Господи, пофлиртуешь с ним слегка, ну, может, проведёшь интересный вечерок-другой, а не будешь крутить шашни целый год!

— Это громко сказано, учитывая, что последние полгода мы с тобой проторчали в секретной лаборатории на Марсе, из которой у меня даже нормальной связи с внешним миром не было, наблюдая, как воссозданные нами микроорганизмы-убийцы из Тау Кита натуралистично расправляются с ни в чём не повинными крысами и шимпанзе! Я удивлена, что Джей вообще вспомнил кто я такая, когда я ему вчера написала!

— Не вздумай только в него влюбляться! Тебя же ждут твои любимые вонючие опята и прыгучие кроты, помнишь? Я, конечно, много на тебя ворчала за эти полгода. Но, положа руку на сердце, мы нигде не сыщем другого такого специалиста, как ты.

— Никуда я не денусь, не переживай. Но если мне придётся выплакать в этот уик-энд ещё один месячный запас слёз вдобавок к тем, которые и так полагаются моим родителям, братьям с сёстрами и племянникам, то виновата в этом будет одна горе-сводница…

На протяжении всего полёта Саша больше не открывала глаз. Но почему-то так и не уснула.

Коммуна Карри-ле-Руэ, недалеко от Марселя, Франция

23 декабря 2126 года. 17:30 по местному времени (16:30 по Гринвичу)

Время не щадило ничего и никого. Но к некоторым местам оно было чуть милосерднее, чем к другим. Будто шептало: «Как-то неохота мне слишком спешить».

Чёрный аэромобиль с тонированными стёклами и дипломатическими опознавательными знаками приземлился на маленькой автомобильной парковке на аллее Пети Ни. Струи горячего воздуха, бьющие из посадочных двигателей, разметали по сторонам пыль и опавшие листочки, ускользнувшие от щёток муниципальных роботов-уборщиков. Личный авиатранспорт сразу приковал к себе заинтересованные взгляды местных, большинство из которых до сих пор предпочитало ездить на традиционных наземных электрокарах, скутерах и велосипедах.

Саша выбралась из салона лишь после пары приставленных к ней телохранителей из принадлежащей семейству Гизу охранной компании «Milestone». Те глазели вокруг так настороженно, будто им было точно известно, что с дюжину элитных киллеров получили заказы на её убийство. Этот дуэт, в выпуклостях под тёмными куртками которого несложно было угадать контуры оружия, смотрелся чужеродно на уютной средиземноморской улочке. Нелепая картина — угрюмые люди, держащиеся за рукояти пистолетов, среди живописных серых домиков с красными черепичными крышами, будто сошедших с открытки, в садах у которых субтропические рафии и латании гармонично соседствуют с аллепскими соснами и вечнозелёными пробковыми дубами.

У дома их уже поджидал автомобиль местной жандармерии. Прислонившийся к нему молодой черноволосый жандарм вежливо, но с достоинством кивнул телохранителям, умудряясь сказать этим кратким движениям целую фразу: «Меня, конечно, приставили сюда делать примерно то же, что и вы. И я, так уж и быть, исполню свой долг. Но всё же не забывайте, что вы — на французской земле, наёмники».

— Около дома обнаружен ряд неопознанных личностей, — пробубнил один из телохранителей, обращаясь к своему невидимому начальству.

Телохранители недобро поглядели на группку подозрительных типов, непохожих на местных жителей, которые топтались на углу проспекта Гран Фосе невдалеке, боясь подойти ближе из-за присутствия жандармов. Выслушав какие-то указания, старший из телохранителей ответил:

— Принято.

Саша не обращала внимания на их суету, как и на то, что над её головой практически сразу же зависла пара дронов, норовящих заснять её.

Около часа назад её доставили на аэродром в окрестностях Марселя на частном самолёте. Впервые со дня освобождения из Клерво она пересекла границу Франции. Въехала она по бразильским дипломатическим документам, под гарантию неприкосновенности, которую официально дали французские власти. Лишь на таких условиях Мейер нехотя подписала разрешение, позволяющее важному члену экспедиции выехать в дружественную конкурентам страну незадолго до вылета.

Её прибытие во Францию пытались хранить в секрете. Но в современном мире невозможно было всерьёз надеяться скрыть перемещение такой примечательной личности, как Саша Тёрнер, легендарная капитан «Пегаса», за две недели до её отбытия в далёкий космос.