Владимир Забудский - Путь к звёздам

Соприкосновение с бабушкиным домом разбередило воспоминания, которых она редко касалась, особенно в последние годы. Это были воспоминания с разнообразной палитрой эмоций — от радостных и беззаботных до самых горьких в её жизни. Но всё же они были светлыми, даже когда на глаза от них наворачивалась слеза. Ведь это были воспоминания о любимых и родных людях, которые когда-то тут жили.

Несмотря на неусыпное око телохранителей и французских жандармов, дом оказался в осаде. Над двориком временами появлялись мини-дроны, пытающиеся сделать хотя бы пару кадров перед тем, как их собьют электромагнитными излучателями. Рядом с калиткой периодически прохаживались субъекты, иные из которых смотрелись слишком недружелюбно для фанов проекта или репортёров. Антиглобалисты, радикальные защитники природы и религиозные фанатики — это ещё не полный список фриков, враждебно относящихся к «Терра Нове». И если иные из них специализировались на ненасильственных флэш-мобах и издевательских пранках, которые затем поднимали хайп в Сети, то некоторые, по мнению корпоративной СБ, могли представлять опасность.

В такой обстановке сложно было почувствовать себя в расслабленности и уединении. Но всё-таки умиротворяющая атмосфера старого родового гнезда постепенно обволокла издёрганную Сашину душу, охлаждая и успокаивая воспалённые нервы, как целительный бальзам.

Вечером того дня Саша очень долго простояла на крыльце, глядя на старые качели во дворе, пока раскидистую крону возвышающегося над ними дуба присыпал необычный для этих тёплых краёв лёгкий снежок.

Говорят, люди не могут на самом деле помнить события из младенчества. Но из недр Сашиной памяти настойчиво всплывало солнечное весеннее утро, которым она, ещё совсем крошка, ворочалась в колыбели, стоящей здесь же, на этом крыльце. К колыбели временами опускалось заботливое лицо бабушки, которая хлопотала на летней кухне, не забывая поглядывать на внучку. А вдалеке, на этих самых качелях, под дубом, который был тогда поменьше, но таким же зелёным и пышным, неспешно качалась мама. На красивом, несколько отстранённом, смуглом лице Лианны играла улыбка, а её губы шевелились, словно она оживлённо общалась с кем-то. А ведь на качелях она была сама…

— Саша, ты чего там так долго? Вечера нынче холодные, замёрзнешь ещё!

Бабушка с проснувшимся дедушкой забрали провалившуюся в воспоминания Сашу с крыльца, когда на уютный приморский городок опустилась ночь, необычно светлая из-за присыпавшего землю снежка и яркой луны. Словно несмышлёную девочку, отставшую от сверстников в развитии, они усадили её за стол, накормили сытным провансальским рагу в глиняном горшочке и напоили домашним вином, не смущаясь из-за рассеянных односложных ответов на их расспросы. Саша, вопреки обыкновению, не отмахивалась от стариковской заботы.

— Тебе нужно очень хорошо отдохнуть, дорогая моя, — проворковала бабушка после того, как провела внучку в гостевую спальню на втором этаже, когда-то принадлежавшую дяде Дюку.

— Знаю, ба, — ответила Саша, устало стягивая через голову водолазку. — Не переживай за меня.

Бабушка убедилась, что вмонтированный в стену электрический камин не просто декоративно изображает огонь и потрескивает, внося свой штрих в уютную атмосферу, но и на самом деле хорошо прогревает комнату. Протерев и без того чистый камин тряпочкой, и наморщив нос, словно осталась недовольна результатом, бабушка пробубнила:

— Ну и холодные же пошли сейчас зимы. Никогда у нас на юге такого не было! В Бретани, на родине Эмиля — это да. Но тут, в Провансе, я привыкла выходить на Рождество из дому в одном свитере.

— Угу, — неопределённо ответила на это Саша, присев на кровать и стянув с себя джинсы.

— Завтра сочельник. Но я тебя с собой на утреннюю мессу не зову. Знаю, что ты этого не любишь. А святой отец, чего доброго, ещё захочет устроить из твоего прихода целое представление. Нет уж, тебя и так совсем уже задёргали! Так что спи хоть до полудня, тебя никто не побеспокоит. И пожалуйста, спи нормально, безо всех этих твоих штуковин. Доктора говорят, что вреднее ничего нет, чем засорять свой сон электроникой. Откуда, думаешь, столько сумасшедших вокруг? Не рождены мы, чтобы столько всего запихивать себе в голову.

Продолжая ворчать, бабушка по-хозяйски прошлась по комнате, смахнув воображаемую пылинку с и без того блестящей позолоченной статуэтки, которую дядя Дюк получил в юности за победу в полумарафоне, и побрызгав из пульверизатора на комнатные растения. Заметив, что Саша застыла, стесняясь снимать при ней бюстгальтер, она виновато крякнула и поспешила к двери:

— Всё-всё, оставляю тебя. Спокойной ночи, дорогая моя.

— Спокойной ночи, ба.

Бабушка прикрыла дверь не полностью. Сквозь щель доносились её удаляющаяся шаркающая походка и покашливание. На миг шаги замерли, словно хозяйка задумалась, ничего ли не забыла, но затем возобновились. Пара неярких растровых светильников, встроенных в стену в коридоре, остались включенными.

Незакрытая дверь и включенный свет могли показаться признаками старческой забывчивости. Но были ими лишь отчасти. В детстве, после маминой смерти, Саша отказывалась ложиться спать и закатывала истерики, если эти маленькие ритуалы, создающие атмосферу защищённости, не выполнялись. Должно быть, эти «правила» так крепко запечатлелись в голове у бабушки Лары, что она не подумала, что тридцать лет спустя они вряд ли остались актуальны.

Саша могла бы без труда погасить свет в коридоре через мультирум. Но делать этого почему-то не хотелось. Будто она, вернувшись в эти стены, вновь стала той самой маленькой девочкой со всеми её детскими страхами.

Сложно было представить более уютное место для сна, чем эта спаленка, разместившаяся под крышей дома. Облачившись в старенькую мягкую пижаму, которую в последний раз надевала лет в восемнадцать, Саша укрылась тёплым шерстяным одеялом, и бросила взгляд в заиндевевшее окно. Прямо из постели можно было наблюдать, как нежный снежок тонкой пеленой припорашивает землю. На растущей во дворе сосенке переливалась разноцветными огоньками рождественская гирлянда. Потрескивал камин. Ветки деревьев шуршали по крыше, а на чердаке убаюкивающе скрипели потолочные балки. Здесь можно было не думать ни о чём, а можно было вспоминать о чём-то добром. И просто невозможно было не любить Землю, которую она вознамерилась покинуть.

Саша вдруг осознала, что все эти сумасшедшие годы ей страшно не хватало такого вот спокойного, уютного спального места. С каким же удовольствием она крепко проспала бы здесь бесчисленное множество ночей, даже не помышляя ни о каком онейропроцессинге, ни на секунду не вспоминая ни о какой работе, ни о каких проблемах, задачах и обязанностях, ни о каких опасностях, заговорах и планах мести! В эту минуту она променяла бы все честолюбивые амбиции на трогательное очарование этого гармоничного безвременья, на прекрасную картину в деревянной рамке на стене, застывшей частью которой хотелось быть, позабыв о прошлом и будущем.