Владимир Забудский - Путь к звёздам

— Рикардо, я понимаю, что у компании, должно быть, возникли из-за нашей выходки серьёзные проблемы, — сказала она, присаживаясь, по обыкновению, на мягкий диванчик в кают-компании.

— Я предпочитаю избегать такого словосочетания в отношении тех проблем, которые мы в состоянии решить. Даже если такое решение сопряжено с рядом неудобств и потерь. Как в данном случае.

Он явно был недоволен, хотя и скрывал это за мягким тоном и плавными движениями. За все пять лет их знакомства Рикардо никогда не выходил при ней из себя, так что ей приходилось распознавать менее явные признаки его раздражения.

— Я чувствую себя под твоим взглядом изрядно нашкодившей школьницей. Но ты должен знать, что эта операция была затеяна не только ради спасения Сая и его людей. Нам удалось узнать нечто такое, от чего у меня до сих пор мурашки по коже.

Саша замолкла, вспоминая, как всего сутки назад, на борту SR-115, она изумлённо пялилась сквозь стекло присыпанного песком медицинского контейнера на маленький, окутанный трубками живой кусочек мяса, и гадала, какими бессердечными ублюдками надо быть, чтобы творить подобное.

— Эта бедная девочка… — прошептала она.

— Ею занимаются лучшие специалисты, Саша, — проникновенно заверил Рикардо, чутко отреагировав на жалость и смятение в её голосе. — Всё, что в силах современной медицины, будет сделано, чтобы этот несчастный ребёнок, по крайней мере, не страдал.

— Врачи не смогут спасти её? Сделать так, чтобы она жила нормальной жизнью?

— Я не знаю. Я могу лишь доверять специалистам и надеяться на лучшее.

Тёрнер кивнула, чувствуя, как в ней вновь закипает гнев.

— Мы не можем просто так всё это оставить! — наконец выпалила она. — Мы должны!

— Саша, сбавь немного обороты, — попросил Рикардо, остановив её тираду успокаивающим движением ладони, которое, несмотря на плавность, получилось у него довольно властным. — Понимаю, ты сейчас полностью поглощена этой душераздирающей историей, в которую волей-неволей ввязалась. Но ею уже занимаются другие компетентные люди. Кроме этики и морали, тут затрагивается большая политика и множество весьма тонких нюансов.

Не теряясь под её упрямым и испытывающим взглядом, он упредил её рассерженную реплику относительно всего, что она думает по поводу «большой политики», и заверил:

— Бедного ребёнка не отдадут обратно тем, кто считает себя его хозяевами, как бы настойчиво они этого ни требовали. Я чётко озвучил эту позицию всем, кому нужно, внутри корпорации, и моим высокопоставленным друзьям из бразильских властей. И, хотя они не были в восторге из-за неминуемой дипломатической напряженности с Китаем, я заручился их поддержкой. Так что такой сценарий даже не обсуждается. Но мы должны подумать и о том, как смягчить последствия произошедшего, чтобы оно не оказало разрушительного влияния на проект. Станем ли мы ещё более нахально прыгать в глаза китайцам и придавать гласности вчерашние события, наши собственные действия во время которых были вопиюще незаконны? Я сомневаюсь в этом.

— Сай затеял это только для того, чтобы открыть миру правду! — возразила Саша.

Уже второе за несколько минут упоминание Сая, по всей видимости, не слишком понравилось Рикардо. Тёрнер запоздало подумала, что он, разумеется, знает об их с Саем прошлом, и догадывается, что это прошлое ещё не погребено настолько глубоко, чтобы у него не было шанса воскреснуть — ведь с чего бы иначе она согласилась участвовать в этой авантюре в Чаде, рискуя жизнью?

— Твой друг должен быть благодарен нам, и особенно тебе, за спасение своей жизни. И хватит уже о нём! — отрезал он, недовольный, кажется, самой мыслью, что он, Рикардо Гизу, в чьих-либо мыслях мог оказаться на одной доске с клоном.

Прежде, чем Тёрнер сумела как следует обдумать эту реакцию, Гизу смягчил свой тон и продолжил:

— Доверься мне, Саша. Я имею опыт в таких делах. Отчаянные кавалерийские наскоки иногда заканчиваются относительным успехом. Но долговременный стратегический успех зиждется отнюдь не на них. Каждое наше действие отныне будет продуманным, взвешенным и рассудительным, чтобы мы не навредили себе ещё больше.

— Ты говоришь разумные вещи, Рикардо, — вынуждена была признать она. — Я понимаю это логически. Но мой мозг — не машина, способная подавить любые эмоции. Если есть ещё такие же несчастные, как эта девочка — я не смогу спать спокойно, зная, что мы ничего не делаем для их спасения. Разум тут совершенно пасует.

Мужчина посмотрел на неё с пониманием и сожалением, и вздохнул.

— Китайцы не прекратят свои исследования из-за очередного скандала, разразись он сейчас, как они не прекращали их ранее из-за предыдущих скандалов. И они — отнюдь не единственные, кто проводят подобные эксперименты, Саша.

— Это ужасно.

— Да. Как и много других вещей в нашем жестоком мире. Мы передадим информацию об этом кошмаре, которая случайно попала к нам в руки, в соответствующие государственные структуры Бразилии. А сами — вернёмся к нашим делам.

Глядя на то, как на лбу Саши задержалась упрямая морщина, свидетельствующая о нежелании закрывать эту тему, он решительно молвил:

— Проект сейчас на финишной прямой. И потребуется вся наша отдача, чтобы довести его до конца, Саша. Как бы тебе ни было тяжело в свете череды трагических событий, таких как гибель твоего кузена и твоё участие в этой заварушке в Чаде, но ты нужна сейчас проекту целиком и полностью. Ты — не рядовой работник, которого можно на время заменить и отправить в длительный отпуск, пока он не приведёт мысли в порядок. Ты — в числе наших лидеров. А лидерам иногда необходимы бо́льшие самоотдача и самоконтроль, чем те, что от природы присущи людям.

— Ты прав, — нехотя сдалась она, усилием воли заставив себя отпустить леденящие кровь мысли о девочке в контейнере. — Я знаю это. Помню об этом каждую минуту. Но, если так — мне следует быть сейчас вовсе не на твоей яхте, а на совещании у Мейер.

— Знаю, Саша. И я отпущу тебя туда, как бы мне ни хотелось задержать тебя тут подольше. Но вначале — мы с тобой должны ещё раз протестировать кое-какое оборудование.

В прохладном трюме яхты, где когда-то размещался маленький симпатичный батискаф Рикардо, давно уже находилось нечто гораздо более массивное и чужеродное на этом лёгком прогулочном судне. Настолько массивное, что добавляло лодке добрых полметра осадки.

Как и вся техника, приписанная к проекту, «Curiosity» имел громоздкое наименование, начинающееся со слов «многоцелевой подводный аппарат». Однако даже те немногие, кто способен был произнести все эти слова без запинки, предпочитали называть его просто «батискафом».

В мире существовало лишь два экземпляра этого уникального устройства. Корейская судостроительная компания «Jeonja Heavy Industries Group» разработала его специально для проекта «Пионер: Экспансия» с амбициозной целью исследовать неизведанные глубины мирового океана Земли-2, объём вод которого в десятки раз превышал земной, а глубины, по предварительным данным «Пионера», могли достигать пятидесяти километров. Вначале планировалось построить четыре батискафа. Но затраты на производство оказались так велики, что правление еле-еле убедило наблюдательный совет утвердить бюджет на два.