Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

– Но как такое стало возможно?

– И это вы у меня спрашиваете, в то время как над этой проблемой бьются ученые всех научных институтов всех известных планет? Антропологи бледнеют при одном упоминании Эльдорадо! Возможно, так вышло потому, что Эльдорадо – единственная известная нам планета, которая обращается вокруг звезды, идентичной нашему Солнцу, за триста шестьдесят два дня, равных двадцати пять часам сорока минутам земного времени, с наклоном планетарной оси в двадцать четыре градуса… Просто удивительно, что пути развития жизни здесь и на Земле оказались настолько схожими!

– И все же…

– Старое предубеждение земных нордических рас против «аборигенов», да? Ладно, думайте что хотите, но я должен вам кое-что сказать. Вы мне весь мозг вынесли, прося привести вас сюда…

– Вам за это заплатили!

– Думаете, мне так нужны ваши деньги? Ладно, теперь вы здесь, чтобы писать, вот и пишите себе на здоровье. Но если вы скажете то, что огорчит Лаэле, я тотчас же отправлю вас обратно в Порт-Металл, и плевать мне на умбуру и всех остальных!

– Я вовсе не собиралась…

– А я вас и не обвиняю – просто предупреждаю. Давайте поговорим серьезно. Что вы хотите увидеть? Думаю, ваших читателей меньше всего интересует истина. Им подавай что-нибудь экзотическое. Экзотики у вас будет вдоволь. Скоро, после большой охоты, состоится праздник Лун. Когда устанете от ихамбэ, я отведу вас в империю Кено – там у меня кое-какие дела. Этого, надеюсь, вам хватит?

– Да, пожалуй.

– Прекрасно. Подыхаю от голода. Уже почти полдень, а мы не ели как следует уже черт знает сколько времени. Пока вы здесь, вы моя гостья.

Безлюдная утром, площадь теперь была заполнена мужчинами, женщинами и детьми; все посматривали на Стеллу с нескрываемым любопытством. Женщины хлопотали перед шатрами, готовя еду в глиняных горшках, поставленных прямо на угли. Лаэле встретила их с улыбкой.

– А мое присутствие не будет смущать вашу подругу, раз уж вы говорите, что совместные трапезы здесь табу?

– Нет. Поскольку вы – гостья, к вам это не относится.

Они втроем вошли внутрь, и Тераи тщательно запахнул прикрывавший вход занавес. Усевшись на низенькие табуретки перед круглым столом, они перекусили прожаренным на рашпере мясом, бульоном из злаков и лепешками.

– А как они… удовлетворяют свои жизненные потребности, когда охотятся или когда нет шатров?

– Это несколько иное. И на Земле ведь есть люди, которые купаются нагишом в Вайкики или в Сен-Тропе, но им никогда не взбредет в голову разгуливать голыми по улицам.

– Сколько человек в этом клане? – спросила Стелла.

– Около сотни.

– Почему же тогда они так спокойны, в то время как на другом берегу умбуру уже вступили на тропу войны?

– Я мог бы сказать «потому что здесь я», но правда заключается в том, что племя, к которому принадлежит этот клан, может выставить восемьсот воинов, а весь народ ихамбэ – более двадцати тысяч, тогда как умбуру при всем старании едва ли наскребут и семьсот. Кланы умбуру с той стороны Ируандики представляют собой лишь незначительную часть народа умбуру, который живет за горами Кикеоро. Это маленькая группка, переселившаяся сюда в результате межплеменных раздоров. Вот если бы поднялся весь народ умбуру, было бы другое дело. Но я вам уже сказал: сейчас здесь нахожусь я.

– А вы высокого о себе мнения!

– Не о себе, а о тех пулеметах, которые хранятся в моей лаборатории. Хотите на нее взглянуть?

За шатрами узкая тропа поднималась к подножию обрыва с многочисленными пещерами, выходящими на юго-запад.

Тераи указал на них рукой:

– Там клан зимует. Один из гротов был слишком большим и открытым, никто не хотел в нем жить. Я обустроил его и превратил в лабораторию, склад и мое собственное зимнее жилище.

Вход в пещеру преграждала стена из камней, скрепленных цементным раствором. Тераи достал из кармана плоский ключ, открыл металлическую дверь и повернул выключатель; пещера осветилась. Глубиной метров в тридцать при ширине около двадцати, она была вся заставлена запертыми стальными шкафами. В промежутках между ними, вдоль стен, тянулись стеллажи из досок, на которых лежали образцы минералов и ящики с провиантом. Один угол был превращен в лабораторию. В глубине, за толстой стеной, не доходящей до потолка, стоял маленький атомный генератор Борелли. Вся передняя часть, отгороженная деревянной панелью, представляла собой комнату со столом, стульями и огромной кроватью, на которой не было ни матраца, ни одеял. Здесь же стояла электрическая плита. Полки у стены были заставлены книгами.

– Моя скромная обитель, мадемуазель. Когда меня нет, никто сюда не входит. Хотите поговорить с Порт-Металлом? Или, быть может, отправить первую статью? У меня здесь есть передатчик.

– Нет, спасибо. Мои статьи должны составить единую серию, которая выйдет в свет сразу же, как только я вернусь.

– Как вам будет угодно. Садитесь, возьмите какую-нибудь книгу, мне нужно кое-что передать.

Он устроился перед аппаратом:

– Вызывает Эр-Икс-два. Вызывает Эр-Икс-два. Записывайте. Алло, Сташинек? Говорит Тераи. Код номер три.

Включив автоматическую шифровальную машину, он продолжил:

– Мы только что прибыли к ихамбэ. Дело плохо. Гропа убит в стычке с ихими, которых мы уничтожили. Все умбуру сейчас на тропе войны, но я не знаю, против кого они поднялись. Кроме того, мы убили четырех михо, вооруженных ружьями. Да, ружьями. «Мазетти». Ты понял? Посылаю отчет с Акоарой. Тилембе тоже убит. Передаю с Акоарой также фотоснимки и одно из ружей. Встреча на обычном месте. Он будет там дней через десять-двенадцать и подаст условный дымовой сигнал. Мисс Хендерсон? Она здесь, со мной, жива и здорова. Конец связи.

– У вас замечательная библиотека, месье Лапрад.

– Вы находите? Доставка этих книг с Земли обошлась мне недешево! Здесь собраны почти все шедевры мировой литературы – во всяком случае, то, что сам я считаю шедеврами. Кроме того, у меня есть научная и техническая библиотека, которой позавидовали бы многие университеты, если не на Земле, то уж как минимум на колониальных планетах. Стараюсь тут не одичать, не позволить цивилизации убежать сквозь мои пальцы.

– Вижу, у вас совсем мало современных земных писателей.

– А зачем они мне? На большинство из них даже время тратить жалко. Все эти мелочные ковыряния в чувствах и уж тем более в пороках городских людишек-муравьишек нагоняют на меня скуку. О, полагаю, для вас, проводящей почти все свое время в больших городах, они и имеют ценность. Для меня же интриги этих малость тронутых завсегдатаев светских приемов, которые и месяца бы не прожили вне своего стеклянного колпака, не представляют ни малейшего интереса.