Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

Он подошел к офицеру и сказал ему несколько слов на кеноабском. Тика отрицательно покачал головой и с силой швырнул свой короткий дротик, который, дрожа, вонзился в ворота. Затем он отдал приказ и быстро удалился во главе своих солдат.

Едва они скрылись за поворотом, Тераи вырвал дротик и внимательно его осмотрел:

– Так я и думал! Официально такой жест означает: отныне мы можем встретиться лишь с оружием в руках. Но смотрите!

Ножом он разрезал бечевку, накрученную плотной спиралью на древко в месте хвата. Под бечевкой обнаружился листок бумаги с выведенными каракулями кеноитскими знаками. Тераи лихорадочно развернул листок и до крови прикусил губу.

– Новости о Лаэле. Плохие. Она схвачена жрецами Беельбы и завтра на рассвете будет принесена в жертву богине вместе с шестью другими молодыми женщинами. Это произойдет в красном храме, на плацу. Сейчас она заперта в подземельях храма.

– Боже мой! Неужели для нее ничего нельзя сделать?

– Почему же? Во всяком случае, можно хотя бы попытаться. До рассвета еще несколько часов.

Тераи в последний раз проверил, надежно ли подвешены гранаты к поясу и удобно ли прилажены револьверы, внимательно осмотрел ружье.

– Ну вот. Здесь я вам все показал. Если не вернусь, принимайте командование. Постарайтесь еще раз связаться с Порт-Металлом. Скажите им, что дочь Хендерсона в опасности. Если уж это не заставит их пошевелиться, даже не знаю, как еще подействовать на них… Но главное – не выходите из дома!

Эта фраза напомнила Стелле о полученном ею предупреждении, и внезапно, даже не подумав как следует, она решилась:

– Подождите! Я должна вам кое-что сказать.

Она быстро рассказала Лапраду о сцене, произошедшей в дворцовом зале, и записке с тайной опознавательной подписью. Тераи нахмурился:

– Могли бы сообщить и раньше! Впрочем, это мало что изменило бы: когда вы прочли это послание, Лаэле уже была пленницей беельбаистов. Ладно… Сейчас у меня все равно нет времени на то, чтобы во всем этом разбираться. До свидания, мисс Хендерсон!

– До свидания, Тераи, – и удачи!

Он развернулся и во главе отряда из пятнадцати вооруженных мужчин исчез в глубине парка, где им предстояло перебраться через стену. Оставшись одна, Стелла поднялась на террасу. На востоке чуть более темной массой на фоне уже бледневшего неба вырисовывался холм, на котором располагался плац. До рассвета оставалось около получаса. Город был погружен в темноту, но она слышала доносившиеся с соседних улиц шаги солдат, которые патрулировали по трое, и поднимавшийся со стороны нижнего города глухой гул приближающейся толпы. Ей на мгновение захотелось побежать за Тераи, оказаться рядом с ним. В глубине парка кто-то приглушенно вскрикнул, и она поняла, что один из часовых только что поплатился жизнью за секундную невнимательность.

Стелла выжидала. Тену-Сика не отходила от нее ни на шаг, готовая переводить ее слова, повторять в микрофоны, соединенные со скрытыми в кронах деревьев громкоговорителями, ее указания.

– Думаешь, ему удастся ее освободить? – спросила Стелла.

– Господин может все! И он будет не одинок. Многие отвергают подобные жертвоприношения, госпожа. Тика – то есть капитан Офти-Тика – говорил мне, что бо́льшая часть армии ненавидит жрецов Беельбы.

– Ты сказала об этом господину Лапраду?

– Естественно! Мой долг – передавать ему все, что может его заинтересовать.

– Ты любишь своего господина, Сика?

– Он не просто господин, он – повелитель! Все склоняется перед ним, когда он того желает. Но он добрый. Если будет нужно, каждый отдаст за него свою жизнь.

Стелла не ответила, поразившись в который уже раз той преданности, которую этот великан, порой брутальный и суровый, порождал в людях. Она вздохнула. Если бы только они могли сражаться на одной стороне! Она уже забыла, как всего несколько минут назад подошла к Тераи, чтобы рассказать ему о тайном послании жреца Беельбы. Она по-прежнему полагала, что он не прав, что он ведет бесплодную борьбу, но, если за приношениями в жертву людей действительно стояло ММБ, она не могла чувствовать себя чем-либо обязанной этой организации.

Небо на востоке уже светлело. С холма докатилась глухая барабанная дробь, затем рев труб. По плацу разнесся протяжный вопль собравшейся там бесчисленной толпы фанатиков, и Стелла поняла, что они приветствуют появление жрецов – или жертв.

Затем все стихло. Даже печальный гул бронзового гонга, доносившийся из храма Клона в нижнем городе, где всю ночь продолжалась искупительная церемония, казалось, лишь усугублял мертвую тишину.

Внезапно Стелла насторожилась: уж не выстрел ли она услышала? За первым последовали другие – целые очереди, прерываемые сухими взрывами гранат, – затем все на миг заглушил дикий рев толпы, в котором смешались страх и ярость.

Она бросилась к восточному парапету, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Но дом стоял у самого подножия холма, и Стелла видела отсюда только верхнюю площадку храма, где, едва различимые в бинокль, беспорядочно метались черные фигурки. Теперь выстрелы трещали беспрерывно. Вместе с Тераи ушли десять кеноитов, обученных стрельбе из автоматов, и она содрогнулась при мысли о том, сколько жертв этот град пуль вырывал из густой толпы. Новая серия взрывов, затем вдалеке, среди рева толпы, послышался боевой клич Тераи: «Йохиооохоо!» Поток людей стремглав катился по улице с вершины холма. Иногда она различала отдельные фигуры, потом они снова исчезали за вершинами деревьев. Стрельба усиливалась, приближалась.

– Господин! – крикнула Сика.

Стелла тоже мельком увидела высокий массивный силуэт Тераи: он приостановился, чтобы скосить первые ряды преследователей. Затем деревья снова скрыли его из виду.

– Сика, переводи! Десять человек – на улицу, встречать господина! Все остальные – на стены, на свои посты! – Она вставила ленту в пулемет.

– Праааа!

Где-то совсем близко протрещала очередь. Из глубины парка доносился шум схватки, какой-то человек, задыхаясь, взбежал по лестнице на террасу, прокричал несколько слов и снова исчез.

– Господин ранен, – перевела Сика.

– Я спускаюсь!

Стелла была уже под колоннадой, когда в аллее возникли четверо мужчин, несших на руках Тераи. Остальные шли следом, сжимая оружие: сражение на стенах, судя по всему, закончилось. Стелла склонилась над геологом. Длинный рубец прореза́л правую щеку, а вся макушка головы представляла собой кровавую волосатую губку.

– Камень из пращи… господин как раз перелезал через стену, – пояснил какой-то кеноит, говоривший по-английски.

– Сика, аптечку! Скорее!

Череп, судя по всему, проломлен не был, но Стелла слишком плохо разбиралась в таких вещах. А что, если у него сильное сотрясение мозга? Прибежала Сика с санитарной сумкой. Стелла промыла раны, остригла слипшиеся волосы и с облегчением увидела, что камень из пращи только скользнул по черепу, содрав несколько сантиметров скальпа. От ожога дезинфицирующей жидкости Тераи застонал, затем открыл глаза и попытался сесть.