Алексей Ракитин - Дорога на Даннемору (СИ)

— Да, балладу, — отрезал я, — «Чтоб новогоднюю ночь вы бокалы держали, а не в стылой могиле без бокала лежали!»- процитировал я пару фраз, сочинённых некогда Константином Головачём.

— Не дело задумал, шеф, — заметил бортовой компьютер своим тонким электронным голосом. — А кто займётся составлением для Совета Атаманов обзорной справки агентурного освещения оперативной обстановки на Даннеморе?

— Кто-кто? Дед Мазай-Банзай, конечно! Не всё же ему мои орехи и шоколад на даровщинку жрать! И потом: у него фольга от шоколада в зубах застревает…

— Шеф, я так скажу… — вкрадчиво залепетал бортовой компьютер, но я пресёк его рассуждения на корню:

— Можешь не говорить, я не спрашиваю.

— А я, всё-таки, скажу! — невидимый обладатель голоса Витаса продемонстрировал присущее ему упрямство. — Внешность бывает приятственная и препятственная. Посмотри на Наташу — это же аленький цветочек. А потом погляди в зеркало на своё ры… лицо.

— Я не давал тебе санкцию хамить мне.

— Шеф, она сейчас в душе, отмывается от твоих липкий, потных, слюнявых объятий. Твоя попытка вмешаться в этот интимный процесс грозит разломом коры твоего головного мозга.

— Но-но..! Повыступай ещё! — осадил я железного болвана. — Нет в тебе мужской солидарности ни на грош!

— Это точно, — согласился компьютер. — Со мной даже выпить нельзя. Но к Наташеньке ты не ходи — это не есть правильно.

— Я ей пожелаю спокойной ночи и приятных сновидений. Давай сюда лифт! — распорядился я, но бортовой компьютер не поспешил исполнить мой приказ.

— Шеф, не надо бы…

Но я прервал рассуждения биополимерного криогенного уродца:

— Давай, блин, лифт, иначе отконфигурирую тебя в джойстик, надоел, дурак, в натуре!

Лифт тут же был подан и я спустился палубой ниже. Разумеется, в каюту к Наташе я вошёл беспрепятственно, поскольку в моём собственном корабле для меня дверей не существует. Наташа действительно принимала душ — это занятие можно было счесть отчасти провокационным, отчасти безответственным или наивным, но в любом случае — оно выглядело чрезвычайно интригующим.

С присущим мне простодушием я откатил непрозрачную стеклянную стенку. Душевые кабины во всех отсеках моего корабля хороши — с парой дюжин всеракурсных распылителей — так что вода жизнерадостно бьёт со всех сторон. И потому я совсем не удивился потоку воды, ударившему мне в лицо. Чему я действительно удивился — так это реакции Натс: она не то чтобы испугалась или как-то особенно занервничала, но вдруг твёрдо остановила меня, упершись ладошкой в мою грудь: «Нет, нет, нет, не надо этого делать! Иван, остановись… ты не должен сюда заходить».

Я не танк, но голая женщина в душе не имеет шансов остановить меня ладошкой. Даже двумя. Она и не остановила. Я легко подхватил Наташу одной рукой и вынес из душевой кабины. И тут же получил шлепок по лицу — подозреваю, что это была пощёчина, но разбираться в такого рода нюансах я не имел ни желания, ни настроения, ни времени. Притиснув голую девушку к адаптивному дивану, тут же угодливо изогнувшемуся под нашими телами, я попытался поймать губами её рот, а она лишь бессвязанно забормотала: «Ты сам говорил мне, что не должен… и я не должна тебе позволять… не идти на поводу…»

В ту секунду я не знал, как долго Наташа могла шептать столь сумбурные обрывки фраз и сколь искренне она желала остановить меня. Ведь очень часто женское «нет» вовсе не означает отказа. Ха! мне ли этого не знать. Нам на кафедре прикладного даунизма много об этом рассказывали.

И вот, в тот самый момент, когда я уже был весьма и весьма близок к достижению цели своего авантюрного предприятия, произошло то, чего я менее всего мог ожидать в этом месте и в это время. Я увидел боковым зрением большой, блестящий титановыми накладками ботинок, стремительно летевший мне в голову. Увернуться я никак не успевал — да что там увернуться! — я даже толком и не понял увиденного, ибо через десятую долю секунды ботинок влетел мне в ухо, ладно припечатав скулу и часть брови. Я мигом скувыркнулся не только с голой Наташи, но и с диванчика, ибо не в силах человека усидеть на месте, когда его бьёт по голове сам Иван Объедалов (он же Пётр Разорвирубаха, он же Пепеданг Чивалдоси, он же Кентаврус Пепеджаклус, он же Сэмми Йоппи-Допи и т. д. и т. п.).

Да, именно так! Ботинок оказался одет на моей собственной ноге, а сам я оказался стоящим перед диваном и самим собой, лежавшим на полу. Явление второе меня самого самому себе, вот так!

— Ты что, Ваня, сдурел? Или скотомогильной травы обкурился?! — строго спросил Я-Второй у себя же самого, лежавшего на полу подле дивана. — Тебе нельзя ни под каким видом… (тут я запнулся, хотя мысль моя, в общем-то, была понятна) нельзя трогать Наташу.

Позади меня чернел зев темпорального перехода. Я-Второй оказался одет точно также, как одеваюсь всегда, когда иду на дело: селенитовое сари, абляционная подложка под ним, платиновый чемоданчик — опять же-шь! — с разноцветными гранатами и всякой прочей воинской амуницией.

Признаюсь, эрекция у меня тут же спала и похотливые мысли исчезли моментально, точно кот их языком слизал. Я заставил переместиться себя в сидячее положение, хотя в голове неприятно шумело. Хотелось подумать о вечном и задать пару-тройку умных вопросов, но как назло ничего такого в голову не лезло.

— Как там у нас… в смысле, у меня в будущем, всё ли хорошо? — спросил я у самого же себя просто для того, чтобы глупо не молчать.

— У всех по-разному… — дипломатично ответил мой гостевой вариант.

— Объяснить можешь? Ну, так, хотя бы пару слов без протокола…

— Ну, если только пару. Существует несколько вариантов будущего: их отнюдь не бесконечное множество, ввиду того, что отнюдь не все комбинации событий принципиально реализуемы исходя из предшествующего. Но! Они — эти варианты — могут радикально различаться. В одном из них, тебе удаётся получить в свои руки «машину времени» — я как раз из этого варианта твоего будущего. В другом — нет. Существует будущее, в котором ты соглашаешься выдать «цивилизаторам» Наталью и «торпиллёр». Но не существует будущего, в котором бы ты благополучно пережил интимную близость с Наташей, возникни она здесь и сейчас.

— То есть ты хочешь сказать, что если бы я с Наташей сейчас… того… подружился бы, — я покосился на свою зеленоглазую подругу, внимательно слушавшую Меня-Второго. — То будущего у меня не стало бы? Сие означает, что я… м-м… умер бы, что ли?

— Ну, от «этого» ты бы уж точно не умер, — усмехнулся мой собеседник. — Полагаю, тебя бы… ну и меня бы, разумеется, убили бы.

— Кто?

— Не знаю. Экстраполирующий расчёт — то есть продление событий в будущее — насколько я мог понять, является процессом весьма сложным и трудоёмким, требующим немалых затрат аппаратных ресурсов. Сейчас возможны экстраполяции буквально на несколько дней вперёд. Так вот, в том случае, если ты сейчас совершишь, так сказать, соитие с Натс, то твоя контекстная сфера, состоящая из совокупности реализаций событий, очень быстро схлопнется и перестанет существовать. Почему это случится, я сказать не могу, но за точность сказанного ручаюсь.