Джек Уильямсон - Рождение новой республики

«Босс Уорни, вольный капитан космических просторов…»

Их сильные голоса, гремевшие в этой старой пиратской песне, несли заразительный дух молодости и храброго энтузиазма. Потом они разбежались к орудиям, готовясь к бою. Спустившись вниз, мы вошли во чрево судна, прошли через электростанцию — обширное, мрачное место в центре сферы, переполненное огромными и сложными пульсирующими и трещащими машинами. Автоматически вращающееся колесо, в котором разместились каюты команды, вращалось вокруг нас. Тут и там грязные инженеры возились около огромных жужжащих генераторов или пристально наблюдали за показаниями приборов, и измазанные маслом механики сновали, как черные пауки в сети черного металла. Они, казалось, были настроены решительно и оптимистично, поскольку многие из них пели или насвистывали под нос во время работы. Через этот отсек мы проползли вниз по длинной лестнице к следующей орудийной палубе, где было установлено двадцать четыре мощных дезинтегратора и где размещались семьдесят пять канониров. Ниже этой палубы находились атомные двигатели, мчавшие нас сквозь пустоту. Брис повторил свою речь, канониры разбежались по местам, и мы возвратились на мостик. Расстояние между нами и преследователями составляло уже только семьдесят пять миль.

Прошел ещё час. Наше судно мчалось к Земле на пределе его скорости. Теперь военные корабли Металлов были на расстоянии сорока миль. «Час или чуть больше, — подумал я, — и их весьма превосходящее вооружение вычеркнет нас из существования». Но я не знал Пола Доэна! Я уставился в небольшой круглый диск экрана, наблюдая два огня, которые были преследующими нас космолетами. Теперь они стали очень яркими. Внезапно Доэн наклонился к клавиатуре, нажал группу кнопок в определенном сложном порядке. Я почувствовал, как «Орёл» накренился, услышал звук, подобный выстрелу старомодного орудия. Несколько минут спустя снаряды взорвались позади нас. Образовалась белая туманность, облако светящегося газа, скрывшее преследователей.

Эти снаряды стали бомбами космического экрана Зикера. Они формировали облака электрически заряженных частиц в космосе, светящиеся частично отраженным светом Солнца, частично благодаря собственной радиоактивности. Они — важная уловка в стратегии космического боя. Когда формирующиеся облака стали достаточно большими, чтобы защитить нас от телескопов преследователей и лучей их радаров, Доэн отключил ускорение; и мы поплыли в пустоте по инерции, ожидая.

Наступила невесомость. Мы плавали в воздухе, пользуясь для перемещения поручнями, а ходили при помощи магнитных ботинок. Мы ждали врага.

Корабли Металлов выскочили из облака и промчались мимо нас. «Орел» был готов к бою. Орудия верхней орудийной палубы поймали в прицел один из кораблей, орудия нижней — другой. Жители Земли, должно быть, оказались застигнутыми врасплох, предполагая, что Доэн удирает, под защитой экрана. Наши лучи повредили им обшивку и вывели из строя двигатели.

Я не сомневаюсь, что Пол одержал бы полную победу, если бы он остался, добивать противника, но он был полон решимости не воевать, а лететь дальше. Прежде чем поврежденные суда снова смогли развернуться, он ввел наше судно в люминесцентное облако. И мгновение спустя мы были вне его, с другой стороны, и вновь неслись к Земле. Возможно, корабли наших врагов были слишком сильно повреждены, чтобы следовать за нами, или они искали нас в облаке, пока мы не оказались вне диапазона их датчиков. Они не преследовали нас больше.

День прошел, и наши лучи не показывали признака преследователей.

В долгие дни, которые последовали, пока мы пересекали пустоту между Луной и Землей, я провел много времени, карабкаясь по лестницам и лазая по палубам судна от мостика до двигательного отсека. Я изучал механизмы корабля и подружился с несколькими членами команды — веселыми, жизнерадостными парнями, отличавшимися искренней верой в силу талисманов, которые они носили, чтобы избежать тысячи опасностей космоса. У одного была чешуйка «лунного теленка, блестящий рубиновый диск. Он носил ее на платиновой цепочке и клялся, что никакой вред не может быть причинен ему, пока эта «хреновина» с ним. Другой имел веру в чудодейственную силу фрагмента метеорита, который застрял в его койке, когда камень врезался в корабль, на котором он тогда служил. А высокий молодой канадец в красном свитере из шерсти считал, что причина его удивительного везения, волшебный свитер. Теперь он делился с товарищами удачей, выдавая им в качестве оберегов по ниточке. И все клялись искренне, что ни один человек не будет ранен и избежит тысячу опасностей, если станет носить при себе нить от этого свитера.

Гарднер использовал свободное время, чтобы работать над монографией по электромагнитной вибрации, и я помогал ему в этом, взяв на себя функции машинистки и редактора. Он был одним из немногих серьезных ученых, наделенных приветливым добродушием и неизменной жизнерадостностью. Доставляло удовольствие просто быть рядом с ним. И, пока мы мчались сквозь космос, я все чаще вспоминал девушку, которая называла себя Мэри Джонс. Я задавался вопросом, кем она в действительности была, куда исчезла. Я задавался вопросом, могла ли она быть столь красивой, как я ее помнил, и мечтал о новой встрече с ней. Именно тогда я наконец осознал, что люблю ее, однако у меня не было шансов встретить ее. Но я всегда предполагал, что она улетела на Землю. И у меня был оптимизм влюбленного.

Земли мы достигли быстро. Спустя всего девятнадцать дней после того, как Гарднер и я оставили Теофил, мы вошли в атмосферу Земли. Ночью 22 октября 2326 года мы летели над Атлантическим Океаном. Приземление казалось мне настоящей проблемой… втайне, ночью, и на другой планете. Но Пол Доэн не казался растерянным. Он пролетел на запад на высоте приблизительно пятьдесят миль, пока огни Нью-Йорка не стали видимы, как огромная паутина серебряного огня в темноте, под нами. Он спустился вниз, достигнув океана, в нескольких милях от Лонг-Айленда. Приводнение, конечно, является намного более простым вопросом, чем посадка на жесткие скалы Луны, хотя значительно большая гравитация Земли усложняет дело. И сила притяжения Земли, вшестро большая, чем на Луне, была очень серьезным неудобством для наших собственных движений. Сразу после посадки «Орла» на воду, я почувствовал ту же самую неестественную тяжесть, как при ускорении в полете. Мы бессильно откинулись в мягких креслах на мостике, привыкая к тяжести земного бытия. Наши голоса казались все более и более громкими, поскольку воздух здесь был плотнее, а давление больше, и капитан постепенно заполнял корабль этим густым, как патока, воздухом. Наши уши привыкли к разряженному воздуху Луны, и земные звуки казались оглушительными. Приходилось почти шептать, чтобы не заорать, нашим голосам тоже требовалось время для адаптации.