Джек Уильямсон - Зеленая девушка

— Я тут кое-что придумал. Мы будем лучше подготовлены в следующий раз.

Внезапная мысль поразила меня.

— Что мешает нам вернуться в наш собственный мир, и рассказать о том, что мы нашли здесь? Тогда наш мир по-прежнему будет иметь шанс, независимо от нас. Полмиллиона американцев с танками и тяжелой артиллерией наведут здесь порядок. И нам хватит пары дней на дорогу.

— Нет, — возразил Сэм. — Мир вряд ли поверит нам, даже если мы предоставим доказательства. И на то, чтобы убедить мир, у нас просто нет времени. К тому же я не уверен, что мы сможем так легко выбраться отсюда. В самом деле, я уверен, что не сможем.

Ракеты смогут поднять нас на трёхмильную высоту, но мы никогда не сможем прорваться через толщу воды. Мы упадем обратно!

В последующие дни Сэм проводил большую часть своего времени в маленькой лаборатории. Он потратил много времени на большие машины, которые контролировали эфир. Он изобрел и разработал другое устройство, которое было для меня почти непостижимо.

— Знаешь, — сказал он однажды, — думаю, можно соорудить устройство, чтобы защитить нас от ментального вторжения. С тех пор как ты вступил в телепатический контакт с Ксенорой, я много думал и пришел к выводу, что телепатия своего рода эфирные колебания. Мы знаем, что действие нервной системы электрическое по своей природе и что все электрические токи порождают в эфире волны. Случилось чудо — ваши с Ксенорой разумы идеально настроены друг на друга по частоте. Гипноз, кстати, тоже легче всего объяснить излучением мозга… Теперь я убежден, что Властитель Пламени — это разум, не человеческий, но разум. Он создает такие мощные импульсы излучения, что может влиять на других существ на расстоянии. Если это так, то вопрос защиты решается элементарно! Нам поможет банальная клетка Фарадея! Просто нужно сделать шлем, который защитит человеческий мозг от индукции под влиянием импульсов Властителя!

Вскоре Сэм изготовил три шлема. Это были проволочные сеточки, которые нужно было надеть на голову. Тем не менее электроскоп, помещенный под такой шлем, оказывался нечувствителен к сильным зарядам рядом. Но все же трудно было поверить в то, что эта металлическая паутинка сможет защитить нас от пламенного ужаса из бездны.

Мы несколько раз ходили на охоту — Сэм, я и «зверушка». После первых нескольких дней Сэм позволил чудовищу сидеть у себя на плече, вцепившись щупальцами в одежду. Александр рос очень быстро и демонстрировал замечательные способности. Он был удивительно умен. Сэм любил странное создание, и оно отвечало ему взаимностью.

Я никогда не переставал чувствовать странность этих экспедиций по зеленым лугам, среди скудно разбросанных тут и там цветущих деревьев, горячего влажного воздуха и интенсивного красного света. Мы добыли еще пару животных, подобных первому, и трех поменьше, напоминающих кролика-переростка.

Вскоре после того, как Сэм усовершенствовал экранирующие шлемы, он запланировал экспедицию на холм ужаса. Мы взяли с собой электроскопы и бинокли, счетчики Гейгера и кучу другой аппаратуры, в которой разбирался только Сэм.

Ксенора настаивала на том, чтобы идти с нами, и, казалось, не было оснований оставлять ее в машине, поскольку Сэм был совершенно уверен в эффективности шлемов, а девушка сама была отличным следопытом и могла быть нашим проводником.

Мы предприняли долгий, изнурительный переход по зеленой равнине под знойным малиновым небом, обремененные тяжелыми приборами. Мы были изнурены, когда достигли вершины, шли пешком, чтобы преждевременно не демонстрировать машину противнику.

Вновь мы заглянули в пропасть, над которой клубился сияющий туман и танцевали фиолетовые лучи, в бездну, отделенную от нас широкой равниной. И мы не удивились, увидев, как из глубин пропасти вверх начинает змеиться изумрудное пламя!

Мы были под защитой экранирующих шлемов, и я не чувствовал ничего похожего на былой ужас; хотя просто по-человечески мне, конечно, было страшно. Но теперь зеленое пламя не могло обжечь своим ледяным касанием мой разум. В качестве эксперимента я рискнул поднять мой шлем. Ужас едва не сбил меня с ног! Я поспешно восстановил защиту, вновь натянув на голову проволочную сетку.

— Это Властитель Пламени, — испуганно прошептала Ксенора. — Тот, кто поработил мой народ. Но это замечательная вещь, созданная тобой, доктор Сэм Барсони, хранит ум от его страшной власти! — «Барсони» было слово из языка соотечественников Ксеноры, которое означало «великий человек» на языке Лотара.

Еще несколько минут удивительная форма, сотканная из зеленого огня, висела в воздухе. Сэм был занят с его аппаратурой, щурясь в телескоп и спектроскоп и читая показания других устройств. Наконец пламенный ужас вновь снизошел в бездну, из которой он явился. Только фиолетовые копья света продолжали пронизывать туман.

— Многие из моих теорий подтвердилось, — сообщил Сэм, почти ликуя. — И я получил много новых данных! Это довольно странно, но в спектре твари гелий имеет линии излучения, а не поглощения! Не могу этого понять!

Он больше ничего не сказал, но нырнул в омут своих мыслей, пока мы спускались с холма. Я чувствовал, что он одержал важную победу, изобретя экранирующий шлем. До машины мы добрались без происшествий.

ДНЯ ЧЕТЫРЕ ИЛИ больше Сэм продолжал труды в лаборатории. За это время Александр — его «зверушка», летающее растение, удивительно развился. Прежде чем мы переехали на другое место, он имел размах крыльев в два или три фута. Я уже говорил о его разумности. Он быстро научился определять, когда мы собираемся на охоту. Сэм разговаривал с ним без умолку, заявляя, что может понимать его. Сэм сказал, что он может даже понимать мысли существа, выражаемые игрой различных цветов на краях его лепестков. Более того, Сэм приучил чудовище выполнять несложные работы на камбузе!

Конечно, существо никогда так и не научится говорить. В самом деле, оно было лишено органов речи, и неспособно издавать звуки, хотя его слух был развит, казалось, достаточно хорошо.

Вместо голоса существу служила игра цветов на лепестках того, что заменяло ему голову, и что я называл цветком. И, с точки зрения строго научной, цвет для коммуникации мог служить ничуть не хуже, чем звук.

Сэм изучил черные стеблевидные органы, торчавшие наружу из цветка, и сказал, что каждый из них несет тысячи крошечных глаз, формируя составные глаза, как у насекомого.

Примерно через две недели мы включили моторы нашей машины, и отправились на север. Я не рассказывал Ксеноре о разговоре с Сэмом — наши помыслы были сплетены воедино и без слов. Я знал, что она понимает что, это означает нашу гибель в попытке спасти мир. Она ничего не сказала, но была странно печальна.