Жозеф Рони-старший - Навигаторы Вселенной

Так вот новая наука, которую превозносил русский, занималась тем, чтобы перестроить города согласно новому плану, с тем чтобы сами улицы стали генераторами и батареями энергии… И если Жан с интересом слушал эти научные измышления, то Антуан Лург отмахнулся от Ивана с его теориями, сказал, что все это околонаучная чепуха…

Я же в «ночь» после этой лекции Ивана долго не мог уснуть. Мое воображение рисовало мне огромные, чистые, светлые города. Удивительной архитектуры, которые когда-нибудь заменят наши каменные джунгли. Огромные проспекты, широкие, как Сена, высокие сверкающие дома, устремленные в небо, словно наши помыслы.

И в таких городах будут жить люди будущего, люди-творцы, все устремления которых будут направлены не на поиски пищи и крова, а на творение во имя человечества. Они сделают удивительные открытия, покорят океаны и просторы эфира. Создадут удивительные произведения искусства, которые затмят все, что ранее было создано человечеством.

Да, именно таким должно стать будущее Земли.

Шли дни. Мы вели наблюдения, читали. Строили планы. Спорили, в ожидании того, когда же наконец мы вновь ступим на поверхность Красной планеты, встретим своих друзей: великого вождя трехногов Непобедимого и его прекрасную дочь Грацию. Однако, прежде чем случилась долгожданная встреча, нам предстояло ужасное приключение, которое едва ли на закончилось трагически.

«Урания» опустилась на Фобос. Её могучие опоры зарылись в серую пыль спутника Марса.

На выход отправились Иван и я. Однако нам пришлось попотеть, прежде чем нога Ивана ступила на поверхность этой крошечной планеты. Мы — первооткрыватели Марса — решили предоставить честь первыми ступить на поверхность иной планеты нашим новым спутникам — Гессу и Тургеньеву. Один должен был стать первопроходцем на Фобосе, второй — на Деймосе. Они первыми шагнут на поверхность спутников Красной планеты. Наши новые товарищи бросили жребий на спичках, и Ивану досталась длинная спичка — Фобос, а Бурхарду — короткая — Деймос.

Но вот чего мы не предусмотрели, так это размеров нашего нового друга. Русский был выше и толще любого из нас, и, несмотря на то, что костюмы наши для выхода в космос были алюминитовыми и могли растягиваться до определенного предела, мы с трудом натянули один из них на Ивана. При этом наш русский друг сильно опасался, как бы алюминитовый костюм не разъехался на нем, если он невзначай лишком резко повернется или слишком широко шагнет.

Однако настоящие проблемы начались, когда мы попытались одеть на Ивана кислородный шлем. Оказалось, что это совершенно невозможно, так как нам мешала огромная окладистая борода нашего друга.

Мы пытались приноровиться так и этак. Через полчаса безуспешных попыток, Жан принес огромные ножницы по металлу. Одно быстрое движение — и большая часть бороды, которой так гордился Иван, упала на пол.

В тот же миг наш друг замер от неожиданности, и глаза его округлились от ужаса. Он страшно расстроился потерей своей бороды, чуть не бросился с кулаками на Жана, и нам стоило огромного труда успокоить его…

Но вот все препятствия были устранены, и Иван, спустившись по металлической лестнице, спустился из люка на поверхность Фобоса.

Эта планета была много меньше Земли, и, как и предсказывали наши астрономы, человек тут весил гораздо меньше — каждый шаг превращался в огромный прыжок, а близкий горизонт создавал странное ощущение. В какой-то момент мне показалось, что я — маленький муравей, оказавшийся на поверхности огромного каменного шара.

— Я чувствую себя Колумбом, впервые ступившим на неведомый континент, — сообщил по радио Иван Тургеньев, остановившись неподалеку от корабля.

— Скорее уж Ермаком, ступившим на правый берег Иртыша, — заметил Гесс.

— Бессмысленно втыкать флаги в эту землю. Тут нет ветра, и флаги не станут играть на ветру, прославляя отвагу тех, кто отважился совершить это путешествие и ступить на новую землю. Но прежде чем заняться научными изысканиями, а потом покинуть этот клочок суши в бескрайнем океане эфира, я хотел бы оглядеться. Что скрывается за теми пиками? — и Иван ткнул рукой в сторону невысокого горного хребта, возвышающегося неподалеку от места посадки «Урании».

— Это может быть опасно, — возразил я.

— Но тогда мы увидим, что находится вокруг. Повсюду ли на этой крошечной планете столь мрачный и унылый пейзаж.

Мы ещё какое-то время спорили, потому что восхождение на неведомые высоты, пусть даже не слишком большие, было сопряжено с большой опасностью. Не привыкшие к своему новому весу, любой из нас и на ровном месте мог совершить неосторожный шаг, который мог привести к неприятным последствиям. Тем не менее перспектива взглянуть на просторы Фобоса сверху была очень соблазнительной, и мы с Иваном решили рискнуть.

Несмотря на то, что мы могли совершать прыжки как на огромное расстояние в длину, так и в высоту, подъем занял более часа. Потому что двигаться приходилось осторожно. Воздуха на Фобосе нет, и если бы кто-то из нас порвал резиновый костюм, то мы могли бы задохнуться или замерзнуть, так как на поверхности спутника Марса царил страшный холод.

Тем не менее мы добрались до вершины одного из пиков и были поражены открывшейся оттуда картиной.

Первое, что нас удивило более всего, так это близкий горизонт. Ощущение того, что мы находимся на вершине огромного шара стало ещё сильнее. Мы даже не могли говорить, поглощенные удивительной картиной мертвых земель, на фоне которых наша огромная «Урания» казалась не более чем маленькой щепочкой, затерявшейся среди зазубренных кораллов неожиданно обмелевшего моря.

Вокруг возвышались уродливые, острые скалы. Не сглаженные ветрами атмосферы, как на Земле, но изъеденные коррозией времени. Однако вдали мы увидели то, что уж вовсе не ожидали обнаружить на этом мертвом небесном теле.

Вдали, на самом краю пыльной, серой равнины, раскинувшейся по другую сторону скал, на которые мы совершили восхождение, стояло… здание, контурами напоминающее древнегреческий храм, словно по желанию волшебника из тысяча и одной ночи перенесенный сюда из волшебной арабской сказки. С такого расстояния нам было не рассмотреть деталей. Но как могло оказаться подобное сооружение на мертвой планетке, где никогда не было атмосферы?

Когда, вернувшись, мы рассказали об этом своим товарищам, те сильно удивились. Они стали выдвигать одну фантастическую теорию за другой, но ни одна из них даже отдаленно не соответствовала истине.

Через несколько часов после нашего возвращения на корабль, мы были готовы перелететь к храму. Сначала мы хотели отправиться туда пешком, но Бурхард Гесс предложил отправиться к храму на «Урании», потому что наш австрийский друг хотел воспользоваться своим газом и попытаться законсервировать странное сооружение, чтобы потом, по возвращении, можно было бы восстановить его где-нибудь в пустыне на Земле и внимательно изучить. Однако перед тем как «наполнить» стены «храма» волшебным австрийским газом, мы всенепременно решили осмотреть странное сооружение.