Мюррей Лейнстер - Безумная планета

Наступила полная темнота, но Барл все еще глядел в ту сторону, где приземлилась бабочка. Наступило время, когда дневные существа уже попрятались на ночь, а ночные еще не вылезли из своих укрытий. Постепенно разгоралась ночная иллюминация. Пятна бледного голубоватого света — фосфоресцирующие грибки — мягко светились в темноте.

Тогда Барл встал и вышел в ночь. Он представлял, как желтая императорская бабочка устраивается поудобнее в своем убежище, приводя в порядок изящные лапки, прежде чем уснуть до нового рассвета. Барл запомнил ориентиры, указывающие направление к ней. Неделей раньше у него кровь застыла бы в жилах при одной только мысли о том, что он делал теперь. Если бы он хладнокровно раскинул мозгами, то понял бы, что его поступки близки к безумию. Но размышлять хладнокровно он еще не умел.

Барл пересек открытый участок перед скалой, и тут же вышел из пятна слабого фосфоресцирующего света. Начал накрапывать дождь, а небо стало мертвенно-черным. Наступило время вылетать из укрытий ночным существам, а тарантулы выходили на охоту. Ночь определенно была не тем временем, чтобы демонстрировать свою храбрость.

Однако Барл шел все дальше. Он обнаружил плотно растущие поганки, только наткнувшись на них в полном мраке, и завозился, пытаясь пробиться насквозь. Но безуспешно, невысокие грибы выросли слишком плотно. Барл бился в них, словно в стену. Затем остановился.

Все это смахивало на полное безумие. Барл стоял на губчатой грибнице, дрожащей и подающейся под ногами. Неподалеку что-то быстро взлетело, ударяя крыльями по черному воздуху. Потом рядом раздалось гудение четырехдюймовых москитов. Парень пошел по, качающейся под ногами, грибнице, стараясь не потерять равновесие. Копьем он ощупывал в темноте стену поганок перед собой и тяжело дышал. Какая-то часть его души ужасно боялась, но это приводило Барла в еще большую ярость, к тому же он знал, что если остановится, то его захлестнет паника.

Вскоре конец копья провалился в пустоту. Под ногами что-то подалось. Барл перехватил древко обеими руками и полетел куда-то вниз, отчаянно нанося удары.

Копье вошло в нечто гораздо тверже гриба и проткнуло его. То, во что пришелся удар, дернулось, и, когда Барл приземлился на него, содрогнулось, чуть не сбив его с ног. Но парень крепко держался за копье. Он уже открыл было рот, чтобы испустить победный крик, но тут сообразил, на чем стоит, и крик превратился в вопль ужаса.

Барл приземлился не на пушистое тело бабочки, не ее мягкую плоть проткнуло копье. Он стоял на широком, твердом панцире огромного хищного ночного жука. Копье пробило не хитиновый панцирь, а кожистую соединительную ткань между грудью и головой.

Гигантское существо подскочило и взлетело вверх вместе с человеком. Барл уцепился за копье и держался за него с отчаянной силой. Его уносили с черной земли в куда более ужасную черноту неба. Жук набирал высоту. Парню хотелось вопить, но он не мог выдавить из себя ни звука, только поводил по сторонам круглыми от ужаса глазами.

Затем он лег. Вокруг свистел ветер. Как и все жуки, гигантское насекомое было неуклюжим в воздухе. Вес Барла и боль от воткнувшегося копья делали его полет еще более неуверенным. Раздалось хлюпанье, затем удар. Невольного наездника отбросило прочь. Но копье он не выпустил. Он врезался голым плечом в губчатую вершину какого-то гриба и повис на копье между грибом и жуком. Потом задергался, пытаясь подтянуться.

Раздалось гудение, издаваемое его летающим скакуном, и жук снова взлетел, но с ним явно было не все в порядке. Теперь парень практически висел на копье и рывками проворачивал его в ране, загоняя все глубже.

Жук опять упал на землю. Барла оторвало от копья, и он полетел в темноту. Лежа на земле, парень услышал гудение жука. Тот еще раз поднялся в воздух, но уже не мог часто махать крыльями и вскоре упал.

Наступила тишина, прерываемая лишь шелестом дождя. Барл пришел в себя от безумного страха, и внезапно понял, что убил жертву, еще более великолепную, чем паук, потому что в ней много сочного мяса.

Он вскочил и побежал к тому месту, где в последний раз жук рухнул на землю.

На бегу Барл услышал, как жук пытается взлететь. Но он уже умирал — чуть приподнялся и тут же упал.

За несколько ярдов до жука Барл остановился. Оружия он лишился, а гигантское насекомое корчилось на земле, махало крыльями, судорожно сучило лапами, попыталось взлететь и снова упало, на этот раз в грибы, и забилось в агонии.

Барл подошел и стал ждать. Наступила тишина, потом жук дернулся, обо что-то ударился… И тут раздался гулкий взрыв, и в воздух взлетела струйка красной пыли. Жук в судорогах врезался в красный дождевик, заполненный смертоносными спорами. Ночью дождевики обычно не взрывались, а ночной дождь не дал бы спорам широко разлететься.

Барл ринулся прочь, сломя голову.

Сзади слышалось, как жертва пытается взлететь в последний раз, подстегиваемая болью, потому что вдохнула красную пыль. Жук неуклюже поднялся в воздух и мертвым рухнул на землю.

Когда-нибудь настанет время, когда Барл и его соплеменники научатся использовать красную пыль в качестве оружия. Но сейчас он напугался и рванул в другую сторону. Пыль полетит по ветру, и нужно быстрее убраться с ее пути.

Красная пыль испортила ему все торжество победы. Внезапно Барл осознал, что произошло. Его унесли по воздуху, пусть и недалеко, но в неизвестном направлении. Он оказался отрезан от племени и понятия не имел, где его искать, да еще среди ночи.

Барл присел под ближайшей большой поганкой и стал ждать рассвета. Потирая пересохшее от страха горло, он прислушивался к тому, что делается вокруг.

Но его ушей, сквозь монотонную капель дождя, достигали лишь удары крыльев ночных летунов, да ворчание жуков, ищущих трюфели. Они бродили по грибным зарослям, где, как подсказывал инстинкт, должны быть зарыты эти деликатесы.

Ночью красные дождевики не взрывались. Они вообще взрывались только в определенный сезон. До сих пор Барл и его люди видели грибы, случайно созревшие раньше срока. Но время их массового созревания уже почти наступило.

Когда настал новый день, и холодная сырость ночи сменилась теплым утром, первым, что увидел Барл в сером свете, это гигантский фонтан коричневато-красной пыли, взлетевшей в воздух во время извержения красного шара дождевика.

Парень встал и с тревогой огляделся. Тут и там, везде, где видел глаз, поочередно, с промежутками, взлетали красные струи. Это творилось повсюду. Люди, жившие в старину на Земле, могли бы сравнить эту картину с ковровой бомбардировкой. Но у Барла не могла возникнуть подобная аналогия.

В сотне ярдов от ночного укрытия Барла валялся мертвый жук. Парень безучастно взглянул на него, а затем увидел нечто, преисполнившее его восторгом. Последний удар жука о землю вогнал копье еще глубже между грудью и головой. Даже если бы его не прикончила красная пыль, то добило бы это копье.