Андрэ Нортон - Королева Солнца [сборник litres]

– Какого цвета этот камень?

Дэйн удивился и посмотрел на камень внимательнее. На его взгляд, цветом тот не отличался от других камней – выцветший на солнце черный, при определенном освещении приобретающий коричневатый оттенок.

– Черный или, может, темно-коричневый?

Тау взглянул на капитана.

Джелико кивнул:

– По-моему, тоже.

Тау прикрыл глаза ладонями. Губы его шевелились, как будто он что-то считал. Затем он опустил руки и снова стал смотреть на склон, медленно моргая.

– Только черный и коричневый? Никаких других оттенков?

– Никаких. – Джелико положил раненую руку себе на колени и подался вперед, пристально рассматривая пресловутый камень, как будто ждал, что тот внезапно преобразится.

– Странно, – пробормотал Тау и бодрым тоном добавил: – Вы, конечно, правы. Это все из-за солнца, просто обман зрения.

Дэйн не сводил глаз с каменного столба. Может, от солнца и бывает обман зрения, но в этом неровном камне он не видел ничего особенного. Впрочем, раз капитан не стал ни о чем спрашивать доктора, то и Дэйн промолчал.

С полчаса спустя, когда врач и Джелико все-таки уснули, сморенные жарой, тишиной и собственной усталостью, Дэйн вдруг заметил выше по склону какое-то движение. Ноги у него болели, заняться было нечем, кроме как размышлять о своих бедах, и потому он не спал, а сидел, лицом к тому самому камню.

Не это ли увидел Тау? Словно что-то мелькнуло и пропало за каменным столбом. Но почему он спрашивал про цвет? Вот опять! Сосредоточив все внимание на одной точке, Дэйн разглядел очертания головы – невероятно гротескной, словно созданной воображением колдуна Ламбрилло. Дэйн и сам бы решил, что глаза его обманывают, если бы не видел в точности такого существа на трехмерных снимках в коллекции капитана Джелико.

Шарообразную голову украшала пара большущих ушей – их кончики с пушистыми кисточками выступали выше макушки. Глубоко посаженные круглые глаза, свиное рыло, из пасти свисает фиолетовый язык, а в целом эта кошмарная голова почти того же цвета, что и камень, из-за которого она выглядывает.

Дэйн не сомневался, что скальная обезьяна подглядывает за лагерем. Стало тревожно – о хатканских полуразумных животных он наслушался всякого, большей частью плохого. Может, этот соглядатай – разведчик целой стаи? А стая скальных обезьян – очень серьезный противник, если застанут добычу врасплох.

Асаки пошевелился и сел. Круглая голова тотчас повернулась, внимательно следя за каждым движением лесничего.

– Там, вверху… у каменного столба… справа… – Дэйн старался шептать еле слышно.

Голые плечи хатканина напряглись – он услышал и понял.

Впрочем, Асаки ничем не показал, что заметил обезьяну, лишь проворно вскочил и легонько пнул Нимани. Тот проснулся мгновенно – сразу виден опыт жизни в дикой природе.

Дэйн под прикрытием древесного ствола протянул руку и незаметно коснулся капитана. Серые глаза Джелико тут же раскрылись – он тоже проснулся сразу. Асаки поднял с земли игольник, стремительно обернулся и выстрелил – все практически единым движением. Дэйн еще никогда не видел такой скорости в стрельбе.

Безобразная голова качнулась прочь от камня. Тело, почти непристойное в своем сходстве с человеческим, завалилось на бок.

Мертвая обезьяна не успела подать сигнал, но откуда-то сверху донесся хриплый кашляющий крик. По крутому склону, подпрыгивая, скатился белый шар, миновал раскинувшийся на земле труп обезьяны, снова подскочил, еще раз ударился о землю и лопнул.

– Назад! – Асаки одной рукой толкнул ближайшего к нему терранина – Джелико – в чащу и всадил в остатки шара заряд из игольника.

В воздух с пронзительным жужжанием взвилась туча красных насекомых, сверкая на солнце точно расплавленная медь.

Остатки гнезда рассыпались пеплом, но луч игольника не мог остановить вырвавшееся из него кровожадное войско, готовое наброситься на всякое теплокровное, что окажется поблизости. Люди кинулись в заросли и стали кататься по лесной подстилке, спеша облепить себя влажными опавшими листьями.

Дэйн почувствовал между лопаток убийственное жжение – куда хуже вчерашних мук. Он перекатился на спину и заерзал, чтобы раздавить осу и притушить боль. Судя по отчаянным воплям, он был не единственный страдалец. Все запускали руки в прелые листья и пришлепывали их себе на лицо и на голову.

– Обезьяны… – предупредил глухой голос.

Верные своей природе, скальные обезьяны бежали вниз по склону с хриплым угрожающим лаем. Только эта их своеобразная привычка спасла будущих жертв нападения.

Обезьяны мчались враскачку, горбясь на бегу. Два рослых, почти шестифутовых, самца рухнули под выстрелом из игольника Асаки. Третий увернулся и поскакал к Дэйну. Землянин выхватил силовой клинок. На свином рыле раскрылась пасть, демонстрируя зеленоватые клыки. Дэйн чуть не задохнулся от вони.

Когтистая лапа уже схватила его, но соскользнула по слою влажной грязи. Зловонное дыхание шибануло в лицо. Дэйн пошатнулся, когда обезьяна налетела на него всем телом. Силовое лезвие развалило тушу пополам. К ужасу и омерзению Дэйна, лапы все еще тянулись к нему и клыки по-прежнему скрежетали. Он с трудом отпихнул от себя изуродованный труп и кое-как поднялся на ноги.

Рев бластера – двух бластеров – заглушил обезьяний гомон. Дэйн выдернул из-за пояса флеймер, прислонился спиной к дереву и приготовился драться. Выстрелил – мелкий примат пошустрее других с визгом покатился по земле. Из мохнатых противников никого не осталось на задних лапах. Впрочем, иные поверженные пытались ползти вперед, все еще стремясь дотянуться до врага.

Дэйн прихлопнул огненную осу у себя на ноге, радуясь, что можно опереться на дерево – обезьянья кровь залила его почти до шеи, земля вокруг тоже ею пропиталась, и от вони его вывернуло наизнанку.

Немного придя в себя, Дэйн выпрямился и с облегчением перевел дух: остальные тоже на ногах, вроде никто не ранен. Врач Тау, едва увидев младшего звездолетчика, ахнул и бросился к нему:

– Дэйн! Что с тобой?

Дэйн истерически рассмеялся:

– Кровь не моя…

Он принялся тереть окровавленные штаны пучком травы.

Когда все выбрались из зарослей, Нимани отыскал водопадик, у подножия которого пенился ручей. Из-за быстрого течения здесь не водились песчаные черви. Все разделись, вымылись и постирали изгвазданное снаряжение. Тем временем Тау обработал многочисленные осиные укусы. Ему практически нечем было снять боль и воспаление, но Асаки добыл какое-то растение, похожее на тростник, – если его разрубить на кусочки, оно выделяло липкий фиолетовый сок, застывающий на коже тонкой пленочкой. Обклеенные этим природным пластырем, они поднялись повыше в гору и устроились на ночь в ложбинке меж двух наклонных каменных столбов. Не так укромно, как в пещере, но все-таки хоть какая-то защита.