Андрэ Нортон - Королева Солнца [сборник litres]

– Почему не дать им то, чего они хотят, с кое-какими поправками? – задал вопрос Джелико. – Они рассчитывают, что мы сломя голову прибежим к ним в лагерь, спасаясь от их ручного призрака. Ну так мы и прибежим – после того, как Нимани устранит часовых. Прибежим и разделаемся с ними! Мне нужна эта рация.

– А вы не думаете, что они нас попросту расстреляют на подходе? – спросил Тау.

– Вы задели гордость Ламбрилло, – ответил капитан. – Он не удовлетворится просто вашей смертью, или я ничего не понимаю в людях. К тому же мы – неплохие заложники, особенно главный лесничий. Нет, если бы они хотели нас убить, давно бы поубивали, еще когда мы только явились на болото, без всех этих игр с призраками.

– В ваших словах есть резон. Браконьеры в самом деле были бы рады взять меня в плен, – подтвердил Асаки. – Я из клана Магавайя, мы всегда требовали усилить меры безопасности против таких, как они. Но я не представляю, как захватить лагерь.

– Мы не пойдем напрямик – они только этого и ждут. Попробуем зайти с севера и начнем с инопланетников. Трое поднимут шум и отвлекут от двух других…

– Да?

Несколько секунд все молчали. Главный лесничий обдумывал предложенный план действий.

Наконец он проговорил:

– Инопланетянин в одежде звездолетчика… У других оружие наготове, а у него – нет. Но я думаю, вы правы, они ожидают, что часовые их предупредят. Об этом мы позаботимся. Тогда давайте так: мы с вами, капитан, притворимся, будто обезумели от страха и удираем от демонов. Нимани нас прикроет, прячась в темноте, а ваши люди…

Тут подал голос Тау:

– Позвольте мне, сэр, выманить из укрытия нашу другую цель. Думаю, я найду, чем его занять. Дэйн, ты возьмешь барабан.

– Барабан? – Поскольку бластеры не шли у него из головы, Дэйн очень удивился предложению производить шум.

– Твоя задача – захватить барабан. А когда захватишь, я тебя попрошу сыграть «Возвращение на Терру». Уж это ты точно сумеешь простучать, правда?

– Не понимаю… – начал Дэйн, однако проглотил возражения.

Ясно же, что Тау не станет объяснять, зачем ему нужно, чтобы посреди хатканских болот звучала навязшая в зубах популярная песенка.

За время своей работы вольным торговцем Дэйн не раз выполнял довольно странные задания, но стать музыкантом ему поручили впервые.

Ждали только Нимани. Минуты тянулись мучительно медленно. В лагере наверняка рассчитывали, что они вот-вот появятся… Сжимая в руке флеймер, Дэйн прикидывал расстояние до того места, где стоял барабанщик.

– Готово, – прошептал из темноты Нимани.

Джелико и главный лесничий поползли влево, Тау – вправо. Дэйн последовал за доктором.

– Когда начнется, хватай барабан! – шепнул ему на ухо Тау. – Делай что хочешь, только держи его покрепче!

– Есть, сэр!

С севера донесся пронзительный вопль, полный панического ужаса. Песня смолкла, барабанщик замер с поднятой рукой. Дэйн рванулся вперед и в прыжке сшиб хатканина с ног. Барабанщик не успел подняться с колен – дуло флеймера обрушилось ему на голову, и он растянулся во весь рост. Дэйн схватил барабан и прижал к груди одной рукой, наведя оружие на изумленных местных.

С другого конца лагеря поднялся оглушительный шум – треск бластеров, пронзительный вой игольника. Дэйн попятился и упал на одно колено, готовый в любую секунду открыть огонь по сбитым с толку хатканам. Барабан он поставил на землю вплотную к себе. Твердой рукой держа флеймер, левой Дэйн начал выстукивать новый ритм. Вместо прежних глухих ударов резкая отрывистая дробь прокатилась по болотам, перекрывая звуки боя. Невозможно забыть ритм «Возвращения на Терру». Дэйн барабанил что было силы, и неотвязное «ту-тум-ту-дум» звучало так мощно, что переполошило весь лагерь.

Хатканские бандиты ошарашенно уставились на Дэйна, разинув рот и сверкая белками глаз на темных лицах. Они совершенно растерялись от неожиданности. Дэйн не смел отвести взгляд и проверить, как идет бой на другом краю лагеря, но появление Тау он увидел.

Доктор вступил в круг света от костра не своей обычной расслабленной походкой звездолетчика, а воинственной танцующей поступью. При этом он что-то пел под барабанный бой в ритме «Возвращения на Терру». Слов Дэйн не разбирал, но догадывался, что они вместе с аккомпанементом плетут прочную сеть, связывающую певца со слушателями, – точно так же, как Ламбрилло плел свою сеть на террасе в крепости.

И Тау их поймал! Накрепко связал всех до единого. Дэйн положил оружие себе на колено и принялся правой рукой тоже отбивать удары.

Ту-тум-ту-дум … Безобидный припев известной песенки у него в голове звучал все тише, и Дэйну удалось как-то различить угрозу, что таилась в словах Тау.

Доктор дважды обошел по кругу костер. Потом остановился, выдернул из-за пояса ближайшего бандита охотничий нож и указал острием на восток, в темноту. Расскажи кто, Дэйн бы не поверил, что их корабельный врач умеет такое. В неверном свете костра Тау сражался с невидимым противником – отступал, нападал, уклонялся, наносил удары ножом, и все это под стук барабана. Дэйн даже не сознавал, что продолжает отбивать ритм. Было совсем легко представить себе второго участника поединка. И когда доктор нанес последний беспощадный удар, Дэйн глупо уставился на землю, почти удивляясь, что там не лежит мертвец.

Тау вновь повернулся лицом к востоку и церемонно отсалютовал ножом. Затем положил нож на землю и встал, расставив ноги по обе стороны от клинка.

– Ламбрилло! – Уверенный голос доктора перекрыл барабанный бой. – Ламбрилло! Я жду.

Дэйн краем сознания заметил, что шум на дальнем краю лагеря стихает, и приглушил стук барабана. Хатканские бандиты кивали и раскачивались в такт движению его пальцев. Голос Тау и на него действовал. Но кто явится на зов? Призрак, созданный, чтобы привести их сюда? Или сам шаман?

Дэйну казалось, что красноватый свет от костра померк, хотя на самом деле огонь пылал по-прежнему. В воздухе висел горьковатый запах гари. Позже Дэйн не мог сказать наверняка, что из этого было явью, а что – результатом перенапряжения нервов. Да и неизвестно, видели все присутствующие одно и то же или нет. Быть может, каждый хатканин и каждый инопланетник видел что-то свое, продиктованное именно его мироощущением и жизненным опытом?

Нечто приближалось с востока – еще менее вещественное, чем тварь, сотканная из болотного тумана. Незримая угроза надвигалась на костер и на все, что символизирует для человека огонь, – безопасность, дружбу, защиту от древних ночных опасностей. Существовала ли эта угроза только в их сознании? Или Ламбрилло сумел в ней воплотить свою ненависть?

Незримое леденило кровь, вытягивало телесные силы, вгрызалось в мозг, тяжелыми гирями повисало на руках и приковывало ноги к земле. Стремилось обратить человека в глину, которую кто-то сможет лепить по своей прихоти. Мрак, пустота – все, что противоположно жизни, теплу и реальности, собралось воедино в ночи и двинулось на них.