Андрэ Нортон - Королева Солнца [сборник litres]

Однако на пути невидимой волны стоял Тау с высоко поднятой головой. И между его ступнями, твердо упирающимися в землю, сияло собственным светом лезвие ножа.

– А-а-а! – Тау издал переливчатую трель навстречу наползающей угрозе и вновь запел, чуть-чуть повысив голос, чтобы неведомые слова четко ложились на размеренный ритм барабана.

Дэйн заставил отяжелевшие руки подниматься и опускаться в прежнем темпе. Он не поддастся неведомой нечеловеческой силе.

– Ламбрилло! Я, Тау с иной звезды, иного неба, иной планеты, вызываю тебя – приди, померимся силами! – В голосе доктора зазвучали резкие, командные нотки.

В ответ нахлынула новая волна черного отрицания, сильнее прежнего, сбивающая с ног. Так океанский прибой тяжко бьется о скалы. Дэйну показалось, что на этот раз ее черную массу можно увидеть воочию. Он поскорее отвел взгляд, пока она не обрела плоть, и сосредоточился на движениях своих рук, ударяющих по барабану. Отказываясь верить, что неведомая сила расплющит их всех, словно молот. Раньше Тау рассказывал о подобных вещах, но в привычной обстановке, на борту «Королевы» это были всего лишь рассказы. А здесь опасность ощущалась слишком остро. Однако доктор не склонился перед ней – стоял все так же прямо, когда волна обрушилась на него всей своей мощью.

А под нависающим гребнем всеобщего разрушения шел тот, кто управлял волной. Не призрак, созданный из подручных материалов в виде болотного тумана, а человек. Он ступал неслышно, с пустыми руками, как и доктор, но кулаки были сжаты, словно держали невидимое оружие.

Волна неохотно отступила. Хаткане со стонами повалились ничком, слабо хлопая по земле ладонями. Ламбрилло вышел на свет, и тогда один из лежащих поднялся на четвереньки. Двигаясь мучительными рывками, он пополз к Тау. Голова у него моталась из стороны в сторону, как у мертвой скальной обезьяны. Дэйн, продолжая выстукивать ритм одной рукой, другой нащупал флеймер. Хотел крикнуть, предупредить, но не смог издать ни звука.

Тау взмахнул рукой, описывая в воздухе круг.

Зрачки ползущего человека повторили его движение, глаза закатились, только белки́ слепо блестели в тусклом свете костра. Человек поравнялся с врачом и пополз дальше, к Ламбрилло, скуля, как собака, не сумевшая выполнить приказ хозяина.

– Довольно, Ламбрилло! – проговорил Тау. – Это дело только между тобой и мной. Или ты боишься помериться силами один на один? Разве Ламбрилло так слаб, что вынужден посылать вместо себя другого?

Доктор поднял руки над головой, затем резко опустил и, наклонясь, коснулся земли. Когда он снова выпрямился, в руках у него был нож, и доктор не глядя швырнул его за спину.

Дым от костра вытянулся длинным языком, обвился вокруг Ламбрилло и в следующий миг развеялся, а на том месте, где только что стоял человек, очутился черно-белый зверь. Украшенный кисточкой хвост хлестал по бокам, на морде застыло выражение лютой ненависти.

Тау только рассмеялся. Смех прозвучал как удар хлыста.

– Ламбрилло, мы оба с тобой мужчины. Сразимся по-мужски, а фокусы прибереги для тех, кто не умеет видеть. Дети малые играют, ну так на то они и дети…

Его низкий голос все еще звучал, но сам Тау исчез. На его месте угрожающе раскачивался громадный волосатый зверь, обратив к врагу обезьянью морду. Одно невероятное мгновение напротив хатканского льва стояла терранская горилла, а потом звездолетчик вновь стал собой.

– Время для игр закончилось, хатканин! Ты хотел убить нас, правда? Так пусть уделом побежденного станет смерть!

Лев исчез. Человек смотрел настороженно, как фехтовальщик на поединке с кровным врагом. Дэйн не заметил, чтобы Ламбрилло пошевелился, но пламя костра взметнулось, будто в огонь подкинули хворосту. Языки пламени разлетелись багровыми птицами и закружились возле Тау, окутав его плотным огненным коконом. Дэйн больше не мог рассмотреть доктора. Запястья у него ныли от долгого напряжения. Подняв одну руку, он заслонил глаза от нестерпимого блеска огненного столба.

Тогда Ламбрилло запел. Шквал слов обрушился на Дэйна. Его руки, предатели, начали сбиваться на ритм чужой песни! Дэйн застыл, потом заставил свои руки пробарабанить несколько беспорядочных ударов, ничем не напоминающих ни «Возвращение на Терру», ни песнопения шамана. Тум! Тудум! Тум! Дэйн колотил как попало, не жалея барабана. Больше всего ему хотелось вот так же измолотить Ламбрилло.

Огненный столб качнулся, затрепетал, словно под сильным ветром… и рассыпался искрами. Тау, невредимый, стоял и улыбался.

– Огонь! – Он нацелил указательные пальцы на Ламбрилло. – Призови еще и землю, и воду, и воздух, колдун! Призови ураган, потоп, землетрясение! Тебе меня ничем не одолеть!

Из темноты за спиной Ламбрилло ринулась туча разнообразных существ и закружила в свете костра, чудовища и люди вперемешку. Какие-то обличья показались Дэйну знакомыми, других он никогда не видел. Люди в одежде иных планет, в мундирах звездолетчиков, мужчины, женщины – они смеялись, плакали, проклинали, угрожали.

Должно быть, Ламбрилло бросил в бой образы из памяти доктора. Дэйн зажмурился, чтобы не стать невольным соглядатаем чужого прошлого, и все же успел увидеть, как застыло лицо Тау, словно маска с заострившимися скулами. И все же доктор удерживал кривую улыбку, бестрепетно встречая каждое воспоминание, принимая несомую ими боль и отодвигая ее в сторону.

– Они больше не имеют надо мною власти, о ты, блуждающий в темноте!

Дэйн открыл глаза. Призраки поблекли, сделались бестелесными тенями. Ламбрилло хищно сгорбился, оскалив зубы. На его лице ясно читалась ненависть.

– Ламбрилло, я не глина, чтобы ты ее лепил по своему хотению! И сейчас я говорю – пора заканчивать…

Тау медленно развел руки, ладонями книзу. На земле под ними по обе стороны от доктора возникли и сгустились две черные тени.

– Ты сам себя заковал в цепи. Ты был охотником – стань же теперь добычей!

Тени начали тянуться вверх, словно вырастая из плотно утоптанной почвы. Когда ладони Тау поднялись на уровень плеч, доктор замер. Справа и слева от него припали к земле черно-белые львы – в точности таких Ламбрилло призывал своим колдовством.

«Лев» Ламбрилло был крупнее настоящих местных львов, разумнее, опаснее. Такими же были и эти звери. Оба внимательно смотрели в лицо доктору.

– Доброй охоты, мохнатые братья, – проговорил он почти ласково. – Тот, на кого вы охотитесь, немало вас развлечет.

– Прекратить!

За спиной Тау из темноты выскочил человек. В свете костра было видно, что он одет в инопланетный костюм, а в руке у него – бластер, нацеленный на ближайшего зверя. Заряд попал в цель, но даже не опалил шкуру льва.