Александр Шелухин - Звёздный янтарь [litres самиздат]

Но кто бы там не приперся, шел он, определенно, в мою сторону. Причем совершенно не таясь – полуночный гость даже не старался потише стучать "копытами" по музейному паркету. По-любому – охранник. Воры так не топают. "Черт! Черт! – снова я мысленно прогневил Бога. – Где спрятаться?" Чучел особо крупных животных в зале не было. И сам я, замерев, под экспонат закосить не мог из-за чересчур инфернального вида. Идеально подошла бы для укрытия вскользь виденная мной реконструкция могилы вождя разумных крокодилов, но она находилась в другом зале.

Мечась на цыпочках по темному залу в поисках убежища, я снова чуть было не свалил один из экспонатов. Нечаянно зацепился за бугристый край панциря гигантской доисторической черепахи. Ну и отломал панцирь у бедной Тортиллы, естественно. Причем весь, целиком, ага… Дури-то у подзаряженного экзоскелета хоть отбавляй, вот и случилась неприятность. Благо еще, я успел придержать "домик" черепахи свободной от весла правой рукой. А то звону бы на весь Музей было. Это как об пол грохнуться здоровенному, тяжелому котлу, в котором бы и я поместился… Хм… Домик, поместился… Эврика!

Весло аккуратно прислонил к чучелу какого-то длинношеего динозаврика. Снял с бедной Тортиллы панцирь, и став на карачки, нахлобучил его себе на спину. Шея довольно удобно легла в выемку для башки в панцире древней рептилии. А за голову, оставшуюся снаружи, я не переживал: маска, капюшон с Убивающим Рогом Гунгли и шлем-бублик надежно скрывали мою человеческую сущность. Надо лишь замереть, как подобает приличному экспонату. Что я и сделал, подумав, какой, должно быть, загадочный зверек из меня получился.

Успел вовремя. Не прошло и пяти секунд, как я почувствовал по вибрации пола, что в зал кто-то вошел. На мое счастье, ни верхний свет, ни дежурное освещение сторож по какой-то причине не стал включать. Как и я, судя по бликам на паркете, охраннник пользовался фонариком. Вот какого рожна ему здесь надо? Или все же сигнализация сработала?

Из-за маскировки под животное, которое в данном случае может смотреть только вниз, под себя (что вполне достаточно реальной черепахе для поиска сочных кормов), я не мог видеть вошедшего человека. Только по негромкому стуку "копыт" я догадался, куда тот направился. Оказалось, полуношника интересовали те же объекты, что и меня – чучела хамелеонов. Судя по характерному звуку, он разложил возле одного из стендов Захарова принесенную с собой стремянку. Взгромоздился на нее и, кажется, занялся тем же делом, для которого сюда явился я – изъятием глаз у бедолаг-хамелеонов. Причем работал аккуратно, а не как собирался делать это я – по-варварски выковыривая их из глазниц прихваченной в хибаре Данилыча отверткой.

Я понял, что никто, кроме автора экспозиции так бережно обращаться с экспонатами не стал бы. Купцу Бабкину, как показывает практика, всегда, видите ли, становится жалко своей шубы… "Захаров это, – подумал я, – больше некому. Не знаю, какая блажь на него нашла, чтобы среди ночи идти курочить собственный тайник, но тем лучше для меня. Хоть не придется самому портить по-правде симпатичных хамелеончиков. В душе-то я не вандал, авантюрист разве что… Пускай, решил я, Андрей Семеныч все сделает сам, а когда закончит, я, весь из себя усиленный экзоскелетом, просто "отожму" у него самородки. А что? Я не граблю, я свое возвращаю. Тем более, что в полицию он в любом случае обращаться не станет…"

Пока я таким образом размышлял, Захаров успел по-быстрому разобраться с пятью чучелами. На шестом, видимо, пальцы у него от кропотливого труда подустали. И он невзначай выронил один из самородков. Драгоценный шарик, несколько раз подпрыгнув на упругом паркете, отскочил в сторону. И не абы куда, а по закону подлости прикатился точно под морду к ВРИО реликтовой черепахи – вашему покорному слуге.

Немгромкий мат с самокритичным сравнением себя с "безруким пугалом огородным" дал мне понять, что я не ошибся в установлении личности ночного визитера. И голос, и коронная идиома принадлежали Андрею Семеновичу Захарову. По полу заметался луч фонаря, и мне, чтобы не спалиться, в буквальном смысле слова пришлось окаменеть.

Хорошо еще, слезать со стремянки Захаров не стал, а прекратив сквернословить, сосредоточился на изъятии у невезучего шестого хамелеона второго глаза. А злосчастный первый так и лежал себе спокойненько у меня под Убивающим Рогом Гунгли. И прямо-таки взывал, сволочь, чтобы я аккуратно взял его и проверил – Звездный Янтарь это или что-то другое. Как будто я впотьмах мог опредилить визуально его сущность. Или мог с закрытым маской лицом лизнуть шарик, чтобы проверить не леденец ли это. Мало ли, тот же Тема мог, сволочь, подменить…

Так или иначе, я, скотина любопытная, протянул руку к заветном шарику и осторожно ухватил его большим и указательным пальцами. В кулак зажать побоялся – вдруг раздавлю еще в крошево, как храбрый портняжка булыжник, дорогущий самородок. Силушку богатырскую экзоскелета я толком-то не умел контролировать. Однако в данном случае "недоделать" оказалось хуже "переделать": шарик выскользнул из пальцев как намыленный. И вроде бы совсем негромко стукнулся о паркет, почти не потревожив звенящую музейную тишину. Но Захаров каким-то образом услышал. И в ту же секунду в морду изображаемой мной рептилии уперся луч мощного фонаря…

ГЛАВА 9. Охота на черепаху.

От неожиданности я так и замер с поднятой лапой, будто пойманный возле банки со сметаной кот. Мое инкогнито было раскрыто. "Ну да и ладно, – удрученно подумал я. – Все равно мне пора уже выходить из Сумрака, шестой хамелеон, кажется, последний…"

Но в процессе суперскоростной эволюции от черепахи до хомо сапиенса я допустил серьезную ошибку. Вместо того, чтобы мне, тупому пресмыкающемуся, заговорить с Захаровым человечьим голосом (прямо как лягушка с Иваном-Царевичем), я сначала попытался встать. Да только придавленные краем панциря ноги малость затекли и слушались не как должно. По какой причине я нечаянно задел правым "кирзачом" весло, прислонненое к постаменту с ящеру с длинной шеей. Ясен пень, проклятое весло упало. И, как нарочно, грохнулось точно на арендованный мной черепаший "домик".

Смачный шлепок весла по пустотелому панцирю послужил своего рода спусковым крючком ситуации.

Я на рефлексах дернулся вперед, и своим инфернальным видом перепугал не ожидавшего такого фортеля от черепашьего чучела Захарова. По какой, видимо, причине ученый коротко вскрикнул и свалился кулем со стремянки. Что, согласитесь, вполне простительно для человека, который воочию узрел чудовище. Но в стремительном полете до паркета бывалый охотник, кажется, сумел таки перебороть страх. Потому что, едва почувствовав твердь под спиной, он сразу вскочил, выхватил пистолет и начал стрелять. И, судя по первой же пуле, с силой ударившей в панцирь над моей головой, на этот раз Захаров не заморачивался использованием гуманных боеприпасов типа капсул со снотворным. Палил, гад, реально боевыми патронами.