Лариса Порхун - Вне души

Николас Дорин, высокий блондин, уже одетый в ярко-голубой полуспортивный костюм, который удивительным образом шёл к его василькового цвета глазам, посмотрел на Миллера каким-то отстранённо-доброжелательным взглядом, словно не до конца узнавал:

– Прости, но ведь мы, кажется, – он взглянул на часы – уже ровно пятьдесят четыре минуты, как совершенно свободны, так? Ты ведь слышал, что говорил наш капитан и руководитель проекта в центре? – он похлопал Эда по плечу, и тот почувствовал прикосновение твёрдой и плоской, как металлическая пластина ладони, – Впереди двухмесячный отпуск, который мы заслужили, забыл? Извини, конечно, но я не мог позволить себе тратить время на нелепые ритуалы вроде прощания, хотя бы потому, что через два часа мой самолёт.

Эд смотрел на него и совершенно не знал, что сказать. Вроде бы перед ним Николас Дорин, его лучший друг и коллега, которого он знает около пятнадцати лет, с начала их совместной работы в ММО. Более того, они дружат семьями. И в то же время это не он. Ну не он! Его друг просто не мог бы вести себя подобным образом. Эд помотал головой: прежний Ник ни за что не смог бы забыть, что возвращались домой они всегда вместе, поскольку их города находились всего в часе езды друг от друга.

– Что с тобой, Эдвард? – безучастным голосом спросил Ник, – Тебе нехорошо?

– Чёрт возьми, Ники, это тебе нехорошо… Постой, – вдруг резко вскинул он кудлатую, растрёпанную голову, – как ты меня назвал? Эдвард? – он отступил на два шага и, прищурившись, посмотрел на Ника, – ты никогда в жизни так меня не называл, наоборот, всегда смеялся, когда этим полным именем меня называла твоя бабушка Генриетта. Дорин всё также, с необъяснимой безмятежностью смотрел на него:

– Но ведь так тебя зовут, верно? Эдвард Миллер… Не понимаю, что тебя смущает? И причём тут моя бабушка? И эти детские воспоминания? Ты просто устал приятель, оно и понятно… Мы все устали…

Если бы состояние Эда можно было охарактеризовать одним словом, наверное, это было бы – потерянность. Миллер не помнил, когда в последний раз чувствовал себя подобным образом. У него, сорокалетнего семейного мужика с академическим образованием, далеко не самого последнего человека в области экспериментальной физики, современного, грамотного, стоящего на пороге 22 века, сейчас просто не было слов. Вообще. Ни одного. Он смотрел на своего друга Николаса Дорина и понимал, возможно, на данный момент лучше, чем кто-нибудь другой, что это кто угодно, но только не он. Не тот Ник, которого он знал все эти годы. И что, с того самого дня, когда они высадились на этот треклятый оранжевый спутник, прямо на их глазах, в катастрофически сжатые сроки начал происходить необратимый раскол и полная деформация одной, отдельно взятой личности. А он, Эд Миллер, лучший друг и единомышленник стоит столбом, не находя нужных слов и не имея ни малейшего представления о том, как ему помочь.

Николас сделал нетерпеливый жест и мельком посмотрел на часы. В ещё одной, безнадёжно-исступленной попытке задержать его, что-то вернуть или попытаться исправить, Эдвард Миллер сказал первое, что пришло в голову:

– Просто, мы с тобой всегда домой возвращались вместе, помнишь? – сделав шаг вперёд по направлению к Нику и почувствовав почти физически, уже хорошо знакомую ему полосу ледяного отчуждения, исходившую от бывшего друга, он резко остановился. И внутренне содрогнулся, – бывшего? Почему эта мысль вообще возникла в его голове? Он не успел прийти ни к какому выводу, потому что Ник, уже с отсутствующим видом глядя в сторону и откидывая со лба прямую, светлую чёлку, холодно произнёс:

– Разумеется, я это помню, Эдвард… Но, полагаю, что это не самая хорошая идея… По крайней мере, не в этот раз, прости, но мне нужно собраться с мыслями, побыть одному, – бесстрастным, одноцветным тоном закончил он, приподнимая на прощания руку и направляясь к выходу из здания.

– Ты и был всё время один, – пробормотал Эдвард, глядя ему вслед, – все эти три недели, после твоего злополучного возвращения с Титана. Миллер задумался и полностью погрузился в свои мысли, не обращая внимания на снующих вокруг людей, мелькающую по всему периметру почти полностью стеклянного здания яркую рекламу, шелест электронных табло и гул человеческих голосов, перекрываемых звуковыми сигналами самой различной природы.

– Всё никак не привыкнешь к тому, что видишь? – вдруг услышал он рядом собой басовитый, вкрадчиво–насмешливый голос капитана Алана Гору. Эдвард едва заметно вздрогнул, немного повернул голову в его сторону и ничего не ответил.

– Ты знаешь, Эд, я давно понял, что есть люди, которым космос противопоказан, – жёстко сказал он, – Категорически… Дорин один из них, и это наш прокол, каким-то образом мы его проглядели…

– При всём уважении, я не могу согласиться с вами, сэр… Ник сотрудничает с ММО почти пятнадцать лет, на его счету около десяти полётов. Он побывал на всех четырёх Галилеевых спутниках, участвовал в экспедиции к Марсу и Проксиме Центавра, высаживался на Kepler-442 b, где непосредственно под его руководством было проведено несколько важнейших исследований, и везде, капитан, вам же это известно, везде Ник демонстрировал высокую организованность и удивительное трудолюбие. А кроме этого, он отличный друг и настоящий учёный, – здесь Миллер в самый последний момент резко остановился и замолчал, едва не произнеся слово «был», совсем готовое соскользнуть, выпорхнуть из него, оно почти упиралось кончиком языка в передние зубы.

– За всё время сотрудничества с НАСА и ММО с ним ни разу не возникало никаких проблем, – Эдвард тяжело вздохнул и покачал головой:

– Нет, сэр, с ним что-то случилось, там, на Титане… Что-то страшное, невообразимое, то с чем до сих пор человеку не приходилось иметь дела.

– Я об этом и говорю, Эдди! Он повёл себя в высшей степени непрофессионально! Вот в чём его главная и трагическая ошибка! – Гору резко провёл огромной пятернёй вдоль всей своей шевелюры, – Это другая планета! Это чужой, возможно, враждебный нам мир! – громче, чем собирался, воскликнул Алан, – Чёрт возьми, Эд, ну неужели тебе тоже нужно разжёвывать такие элементарные вещи?! Нельзя расслабляться, нельзя погружаться в него до изучения, до исследования… Ты говоришь, настоящий учёный?! Как бы не так… Ты же видел его, он был, как… как чёртов зомби, как гребанный биоробот из ваших долбанных лабораторий…

– Капитан, – украдкой оглянувшись по сторонам, тихо окликнул его Эд.

– Я хочу сказать и буду дальше настаивать на том, что не согласен с решением комиссии, – он вполголоса выругался, – эти тупоголовые слизняки из центра, даже не до конца поняли, что произошло, а уже намереваются сделать из него космического аргонавта! Он, видишь ли, живой пример того, что по Титану легко и свободно можно разгуливать чуть ли не как по главной площади этого города! Алан с нескрываемой злостью махнул головой в сторону панорамного окна: