Алексей Банный - Incarnum

Денис спустился в гараж, увидел уже готовый к выезду вездеход, и скорым шагом направился к автомобилю.

– Привет, Витек. – приветствовал он водителя. – Я успел?

– Ты первый, как всегда. – флегматичный водитель даже не повернул в его сторону голову, продолжая выполнять предпусковые тесты. Без проверки работоспособности всех бортовых систем вездехода ехать категорически запрещалось. Но Денис был уверен, что и без этой процедуры автомобиль вполне мог выкатить на улицу.

Ждать долго не пришлось. Вездеход забился людьми буквально за пять минут, и тут же выехал из гаража. Денис оказался у окна, а потому столб дыма, все еще поднимающийся над городом, видел очень хорошо.

– Что там случилось? Никто не знает? – голос за спиной показался знакомым, и Денис обернулся.

– Артемий? – парень сидел за спиной Дениса, и с нескрываемым испугом смотрел на столб черного дыма. – Ты-то как здесь оказался?

– Сняли с производства и направили к вам. Ты знаешь, что случилось?

– Говорят, взрыв.

– Взрыв чего?

Артемий задал тот вопрос, который до сих пор ускользал от внимания мужчины. А ведь и правда, что могло взорваться в белом секторе? Все функционирование города было завязано на электричестве, которое вырабатывалось подстанцией на основе атомной технологии. Это, если верить тем докладчикам, которые приезжали с лекциями к рабочим. Сама подстанция находилась в синем секторе, и была, по всей видимости, цела и невредима. А больше никаких видов топлива в жизни города задействовано не было. Ни газа, ни угля, ни нефти. Ископаемые ресурсы Астреи еще только предстояло найти. Так что могло взорваться?

– Откуда мне знать? – Денис предпочел не влезать в полемику по этому вопросу. – Приедем и все увидим.

– В живых бы потом остаться. – Прогудел басом сидевший рядом с Денисом крупный мужчина. – А то, кто знает, что мы там увидим.

Мужчины замолчали, обдумывая услышанное. Автомобиль в это время подъехал к пропускному пункту, и, не снижая скорости, проскочил открытые настежь ворота тамбурного проезда, оказавшись в синей зоне. Как таковых стен между тремя районами не было, к зданиям, стоявшим вплотную друг к другу на границах секторов, были прикреплены полимерные стойки с натянутыми между ними сетями. Такими же, что защищали население от атак пернатых бородачей. На вводных инструктажах всем вновь прибывшим объясняют наличие подобных заграждений обычными карантинными мероприятиями на случай возможных эпидемий, и при желании это препятствие можно было преодолеть без особого труда. Вот только про случаи эпидемий Денис еще ни разу не слышал, и был готов руку отдать за то, что эти границы стерегут не только сети, но и что-то поинтереснее. Да хоть то же электричество.

Синий сектор отличался от черного меньшей многолюдностью и какой-то давящей тишиной. В сравнении с гудящим муравейником рабочих кварталов, где и к страху налета птиц относились весьма пренебрежительно, позволяя себе добираться до рабочих мест или лектория пешком, кварталы ученых были мертвы. Ни одного человека на улице, даже случайного прохожего, на минуту выбежавшего по бытовой надобности. Денис списал эту странность на то, что сейчас был день, и все умники вполне могли быть на своих рабочих местах. Изучали данные об Астрее и строили планы ее дальнейшего заселения. Не вечно же людям прятаться от дикой природы за внешней стеной.

И в плане выходов за периметр умники синего сектора всегда были впереди. Примерно раз в две недели они собирали все вездеходы, которые были в Коробове, и на несколько дней отправлялись в экспедиции в сопровождении доброго взвода охраны. Ходили слухи, что иногда эти поездки заканчивались гибелью кого-то из солдат, а пару раз так и самих ученых. Но вслух об этом не сообщалось, а верить шепоту в подворотнях Денис давно уже отвык. Разучился, едва на собственной шкуре ощутил всю разницу между пламенной речью, перемешанной фактами и выводами, и истинными целями народных волнений.

Бутылка медленно летит, очерчивая оранжевую прерывистую дугу в темном вечернем небе. Летит, куда ее послала рука молодого революционера – провокатора, и падает именно в то место. Но находит там не закованных в полную боевую экипировку представителей власти, а юную девушку, вряд ли способную внятно объяснить, почему она пришла на эту площадь именно в этот день.

Денис устало провел ладонью по лицу. Этот кошмар преследовал его почти постоянно, по ночам. Но днем эти видения никогда прежде не появлялись. Не беспокоили душу своей убийственной отчетливостью, и тем ощущением беспомощности, которое пронзило его через секунду после злополучного броска. Ничего не исправить, ни на что уже не повлиять. Бутылка уже летит.

Безлюдный синий сектор вездеход пересек меньше, чем за десять минут, и влетел в тамбурный проезд по-прежнему не останавливаясь. И только оказавшись в белом секторе Витек, сидевший за рулем, сбросил скорость и остановился возле одинокой фигуры на обочине дороги.

– Все, выходим. – скомандовал водитель. – Мне за следующей командой надо.

Мужчины дружно высыпали на улицу и замерли, удивленно осматриваясь. Наверное, именно таким и должен быть административный район любого города. Широкие улицы, гораздо шире тех проулков, что были и в синем, и в черном секторах. Просторные дома, пусть и из того же вездесущего полимерного бетона, но с аккуратными клумбами и даже небольшими деревьями возле подъездов. Все в этом месте кричало о превосходстве его обитателей перед остальными колонистами. А ведь строилось все это в самом начале существования колонии, когда о внешнем мире представления были весьма и весьма размыты. Денису, привыкшему к простой и незамысловатой жизни социальных низов, было некомфортно среди этой кичливой роскоши. А еще здесь ощутимо пахло гарью.

– Пойдемте быстрее, может быть, успеем. – молодой субтильный мужчина с довольно длинными и сильно растрепанными волосами, одетый в ослепительно-белый костюм, призывно взмахнул рукой, и первым поспешил к месту происшествия.

Группа из десятка рабочих молча двинулась следом. Денис старался больше не вертеть головой, не рассматривать с плохо скрываемой ненавистью архитектуру местных домов и убранство тротуаров. Его не покидала мысль, что лететь шесть тысяч лет на другую планету ради очередной социальной сегрегации и эксплуатации рабочих было нелепостью. Самой большой нелепостью, какую можно представить. Он искренне считал подобный уклад общества самой страшной болезнью человечества, и никак не мог понять, ради чего нужно было распространять эту заразу за пределы старушки Земли.

Несколько перекрестков, и группу невольных спасателей окутали едкие клубы дыма. А прямо перед ними открылся довольно большой завал из пластиковых панелей, поваленных декоративных деревьев, явно выращенных из земных семян судя по зеленому цвету листьев, и комьев земли. Огня почти не было, пластик, который колония вырабатывала для своих нужд, был материалом негорючим. Но даже без пламени зрелище было ужасающим.