Андрей Бондаренко - Королева бабочек

Из-за ближайшего поворота появился Пумбо и, приветливо похлопав розовыми ушами, положил на каменный пол деревянный, тщательно оструганный брусок.

– Плохи наши дела, – загрустил Борх. – Хуже не бывает…

– Это одна из частей перекидного мостика? – спросил-предположил Игорь.

– Ага, она самая.

– Ничего, починим. Я захвачу оторванный брусок с собой.

– Может быть, и починим. Но дело не только в этом, сынок…. Слышишь – шум воды?

– Слышу.

– А, ведь, не должен, – расстроено вздохнул вождь вятичей. – Вернее, я не правильно выразился…. Рано мы с тобой услышали эти звуки. Рановато. Да и на землю посмотри, – присел (вместе с факелом), на корточки. – Сухие водоросли, камышины, щепки. Никогда здесь не наблюдалось ничего похожего…. Чтобы это значило?

– Наверное, по прошедшей весне подземная река выходила из подземных берегов, – предположил Игорь. – Такое и на земной поверхности частенько случается.

Поворот, второй, третий…. Коридор вывел их в просторный подземный зал, по которому – перпендикулярно коридору – протекала река: очень быстрая, с белыми от пены перекатами и бурунами, шириной – около двадцати пяти метров. Причём, в этом помещении присутствовало, какое-никакое, но – освещение: вдоль берегов реки валялись многочисленные деревянные гнилушки.

«Серо-жёлтый сумрак, короче говоря. Эге, а вон и перекидной деревянный мостик. Вернее, его жалкие остатки», – неуверенно захмыкал недоверчивый внутренний голос. – «И, вообще, непонятно, как работает (работало?), данное инженерное сооружение. Длина полотна полуразрушенного моста, ей-ей, не превышает и десяти метров…».

– Сколько себя помню, эта река всегда бала гораздо уже. Примерно раза в три, – удивлённо покачав головой, проговорил Борх. – Теперь перекидной мостик нам не поможет. Даже если мы и починим его…. Что делать?

– Пр-р-р? – преданно поглядывая на Игоря, прохрипел Пумбо.

Вскоре на речной берег вышли и остальные бойцы отряда.

– Не повезло нам, – наспех оценив обстановку, огорчённо подытожил за всех Свен. – Мост не поможет. Неужели, придётся, не добыв жёлтого железа, возвращаться в Веснянку? Народ опять начнёт волноваться. Могут и побить…. А, Гарик?

Невозмутимо пожав плечами, Игорь попросил:

– Доставайте, друзья, из коробов все верёвки, какие есть.

– Зачем? – с надеждой в голосе спросил Ждан.

– Переправу наладим. А после переберёмся на тот берег. Ну, что застыли, славяне? Шевелитесь! Время дорого…

Надёжно связав между собой три самых толстых верёвочных куска, он пояснил:

– Один конец верёвки закрепим здесь, обмотав вокруг этого каменного нароста. Другой, предварительно привязав к нему тяжёлый камень, перебросим на противоположный берег. Я переплыву через реку. Натяну – до звона – верёвку и тщательно закреплю второй конец. Причём, так, чтобы верёвка была натянута – от этого берега к тому – под небольшим наклоном. Для чего нужен наклон? Чтобы переправить – «самотёком» – походные короба. Без тяжести за спиной и людям, держась ладонями за верёвку, будет легче перебираться через реку…. Впрочем, уточняю. Сперва я переплыву, а только потом вы перебросите верёвку с привязанным камушком. Иначе она мне может помешать.

– Как же ты, сын Великого вождя, окажешься на другом берегу? – вежливо, с нотками приторной лести в голосе, поинтересовался Орех. – Теченье-то – бешеное…

– Переплыву.

– Мой брат очень хорошо плавает! – надувшись гордым пузырём, объявил Ждан. – Он обязательно переберётся!

Внутренний же голос был настроен менее радужно, заявив: – «Легко, красуясь на публику, пообещать. Только трудно выполнить…. Выше по течению расположен высокий водопад, под которым – туда-сюда – шастают нехилые водовороты. Ниже по течению наблюдается каменная гряда, состоящая из обломков скал, между которыми гремят-бушуют белые буруны. Между водопадом и бурунами – всего-то метров шестьдесят-семьдесят водной акватории. Вернее, стремительного течения…. Смотри, братец, как бы ни того. Как бы в ящик, героически форсируя подземную речку, не сыграть. Тьфу, тьфу, тьфу!».

Выбрав подходящее местечко, Игорь разделся.

– Сынок, может, не стоит? – заметно волнуясь, спросил Борх. – Страшное здесь место.

Успокаивающе подмигнув старику, Игорь бросился в воду и активно заработал руками-ногами, разрезая речное течение наискось, примерно под углом в сорок пять градусов…

Всё вокруг бурлило, гудело и клокотало. Речная вода так и норовила – через нос – добраться до нежных человеческих лёгких. Мышцы рук и ног постепенно каменели.

«Где же этот берег?», – испуганно заныл внутренний голос. – «Как голова-то кружится. Цветные круги – бесконечной чередой – плывут перед глазами…. Господи, помоги!»

Удар! Дикая боль в затылке. Солёный привкус во рту. Чернота…

Раздался тихий щелчок, и в голове, плавно пробив серо-жёлтую муть, появилась цветная «картинка».

Небесно-лазурная морская гладь – безбрежная, покрытая множеством «зубчиков» мелких волн. Впрочем, северо-восточный ветерок слаб и ласков, и «белых барашков» нигде не наблюдается. По морю плывёт неизвестное двухмачтовое судно – светло-бежевые допотопные паруса, длинный бушприт, низкие покатые борта, обшитые янтарно-жёлтыми сосновыми досками. Гранитная неуклюжая скала, нависающая над морем. На скале стоит Аля, одетая…. Чёрт его знает, во что одетая! Откровенно-странный и непривычный наряд. На стройном левом бедре располагаются богато-украшенные ножны, закреплённые на широком кожаном поясе. Из ножен торчит чёрная рукоятка меча. Пояс украшен многочисленными нашлёпками-заклёпками белого металла.

– Гарик, где же ты? – тоскливо всматриваясь в морскую даль, вопрошает Алина. – Что, вообще, происходит? Когда же мы увидимся с тобой, любимый? Когда?!

«Картинка» бледнеет и, постепенно истончаясь, исчезает. На смену ей приходит другая.

Тёмный сруб старого колодца. Рядом со срубом стоит толстый берёзовый чурбак. На чурбаке, опираясь на сучковатый посох, сидит слепой старик в славянских одеждах.

– Извини, Гарик, – смущённо улыбается Ведун. – Но ничего не могу сказать о фландрийском графе Родэне. Куда он, сука злая, направляется? С какой целью? Что задумал? Сплошная и мутная пелена. Непрозрачная, плотная и загадочная…. Попробуй расшифровать перехваченное «голубиное» письмо. Если у тебя получится, то и я узнаю о содержании послания. Может быть, тогда всё и прояснится. Ты, уж, постарайся.

И эта «картинка» пропадает. Чернота. Тишина. Бесконечная череда цветных надоедливых кругов…

В висках назойливо и глумливо стучало, во рту было по-прежнему солоно, а затылок превратился в безраздельную вотчину тупой и навязчивой боли.