Кир Булычев - Искушение чародея(сборник)

Я хотела было ответить, что не в мести дело, но в этот момент в дверях появился Иван, нашел меня взглядом и поманил наружу.

– Там этот, – сказал Иван, едва мы переступили через порог. – Любимец чертов. Я думаю, тебе стоит пойти на него посмотреть.

– А что такое? – удивилась я. – Зачем мне на него смотреть, ночью еще насмотрюсь, успею.

– Да какой-то он не такой, – развел руками Иван. – Ходит, ревет навзрыд, будто девка, которую вот-вот изнасилуют.

Через полчаса я изучила, как выглядит огорченная предстоящим изнасилованием девка. Вид у мальчишки действительно был не лучший.

– Кондратик! – окликнула я.

Он жутко обрадовался и, озираясь, порысил ко мне.

– Ленка, – сказал он, на ходу утирая глаза. – Как хорошо, что ты пришла. А то меня завтра отправят на живодерню.

– Что?! – изумилась я. – Куда отправят?

– На живоде-е-е-ерню, – захныкал Кондрат. – Хозяева думают, что я не понимаю языка спонсоров. А его все любимцы понимают, кроме самых тупых. Вчера господин Койрыто сказал, что не забирать же им меня с собой.

– Как это «с собой»? – не поняла я. – Куда с собой? Жабы переезжают?

– Они улетают от нас, – вновь захныкал Кондрат, забыв сделать мне выговор за то, что назвала его благодетелей жабами. – Господин Койрыто вчера сильно гневался. Говорил про каких-то инспекторов, которые осудили деятельность спонсоров и велели им убираться отсюда. В городе под названием Аркадия кто-то из спонсоров очень ошибся, инспекторы про что-то узнали, не знаю про что, и вчера пришел приказ всем спонсорам улетать восвояси. Госпожа Койрыто даже плакала, переживала, как мы, люди, без них тут будем. А меня решили – на живодерню. Из жалости: потому что без заботы и ухода я сам издохну, только медленно.

– Постой, – до меня еще не дошло. – Ты что же, хочешь сказать, что эти гады оставят нас в покое? Ты точно слышал?

– Точно, – заскулил Кондрат. – Господин Койрыто сказал, им всем дали неделю на эвакуацию. От любимцев, сказал, необходимо изба-а-авиться.

– А ну, прекрати хныканье! – рявкнула я на него. – Где сейчас это твое корыто?

– В доме, он не полетел сегодня на службу. Пришли господа Рыйло, Яйичко и Сеймечко, а меня выгнали, чтобы не путался под ногами.

– Вот как, – сообразила я. – То есть им сейчас не до тебя. А ну, стой здесь и не уходи никуда. Я вернусь через час, чтобы был здесь, ясно тебе?

От моей новости у Эрика отвисла челюсть.

– Не может быть, – сказал он, выслушав до конца. – Это наверняка ловушка. Жабы специально слили ложную информацию своему кобельку.

– А если не ловушка? – встрял дед Артем. – Если эти гады на самом деле выметаются?

– Через неделю увидим, – решительно рубанул воздух ребром ладони Эрик. – Так, операция отменяется. Отсидимся под землей, посмотрим, как оно будет.

С минуту мы молчали.

– А почему, собственно, отменяется? – нарушил наконец паузу дед Артем.

– Да, почему? – поддержала я.

Эрик удивленно заморгал.

– С ума сошли? – спросил он. – Какая сейчас может быть, к чертям, операция! Нам явно слили дезинформацию и ждут в засаде, мы все там поляжем. Но даже если не слили, бывают же на свете чудеса… Я слышал, что бывают, хотя не видел ни одного. В общем, если так, то какого черта их убивать?

– Точно, – ахнула Машка. – Если они… Если… Боже, неужели жабы действительно отсюда сгинут? Я не верю! Но если вдруг – пускай проваливают подобру-поздорову.

– А вот не выйдет, – неожиданно жестко сказал дед Артем.

– Что не выйдет?

– Не выйдет подобру-поздорову. Операция состоится.

– А я сказал, операция отменяется! – рявкнул Эрик. – Мы все уходим прямо сейчас, в жабью ловушку не суемся.

– Уходи, – дед Артем махнул рукой. – А я остаюсь. Даже если это ловушка.

– Как хочешь, – холодно обронил Эрик. – Оставайся.

– И я остаюсь, – выпалила Машка.

– И я, – поддержал Иван. – Пускай сдохну сегодня, но шанса не упущу. Ленка, ты?

Я молча кивнула, но через секунду спохватилась.

– Согласна, – выдохнула я. – С одним условием: любимца оставляем в живых. Делать будем прямо сейчас, пока жабы сидят там внутри. И не так, как планировали, а по обстоятельствам. Наши обстоятельства – изменились. К лучшему.

Кондрат

– Смотри, видишь эту штуку? – Ленка развязала стянутый тесьмой мешок и показала мне пузатый, грязно-зеленого цвета баллон. – Занесешь его в дом, пристроишь где-нибудь в углу, а потом переведешь вправо вот этот рычажок. Как только сделаешь, сразу уходи, не задерживайся. У тебя будет всего три минуты.

– Почему всего три? – растерялся я. – И зачем это? Госпожа Койрыто никогда не разрешала приносить вещи с улицы.

– Так надо. Если все правильно сделаешь, на живодерню тебя не отправят, – объяснила Ленка.

– Правда? – обрадовался я. – Не врешь?

– Честное слово, – поклялась Ленка. – Только смотри, делай все аккуратно. Если спросят, что в рюкзаке, не отвечай. Просто переведи рычажок и драпай оттуда.

Мешок, который Ленка назвала рюкзаком, оказался тяжеленным – пока тащил его до крыльца, я вспотел. С трудом протиснувшись в дверь, я с облегчением свалил мешок на пол и перевел дух. С верхнего этажа доносились сердитые голоса – господин Койрыто выговаривал за что-то господину Яйичко.

– Кондратик, маленький, – позвала меня госпожа Койрыто. – Бедняжка, знаешь, как мне будет тебя не хватать? Иди к мамочке, сладенький, я тебе пожалею.

Я раскрыл мешок и перевел вправо рычажок на грязно-зеленоватом баллоне, как велела Ленка.

– Кондратик, ну где же ты?

Я не ответил. Выскочил на крыльцо и побежал от дома прочь, к кустам.

– Сделал? – подалась мне навстречу Ленка.

Я гордо кивнул.

– Молодец, – похвалила она. – Бежим отсюда.

Ленка ухватила меня за руку и потащила за собой.

– Подожди, – уперся я. – Зачем нам бежать?

– Чтобы не посекло осколками, недоумок.

– Какими осколками?

У меня похолодело внутри. Я вспомнил исторический фильм, который смотрел по телеку вместе с госпожой Койрыто. Осколки получались, когда взрывался снаряд, которым глупые люди пытались убить доблестных спонсоров. В фильме убить никогда не удавалось, но мне стало неприятно.

– Потом объясню, – с досадой бросила Ленка. – Да поторопись же ты, черт тебя побери!

И в этот момент я понял. Понял, что принес в дом, и почему у меня было всего три минуты, и что две из них уже истекли. До меня дошло, что я сейчас наделал, что натворил. Я выдернул руку и опрометью помчался обратно к дому.

– Мама! – плача, кричал я на бегу. – Ма-а-а-а-а-ама…

– Вот я и фликнула.

– Что сделали?

– Флик-ну-ла.

Кир Булычев. Протест

Меня зовут Ким Петров. Когда-то я был хорошим прыгуном в высоту (два пятьдесят четыре на Олимпиаде в Песталоцци – результат и по нынешним временам куда как приличный), потом стал неплохим функционером при Олимпийском комитете Земли (спасибо Сплешу за предоставленную возможность там работать – налетался по секторам за казенный счет, улаживая неизбежные конфликты между планетными федерациями), а после как-то тихо и незаметно отошел от дел: скромный банкет-проводы, скромная медалька за вклад в дело популяризации спорта на окраинных секторах и вот она, жизнь на пенсии. Я, как новоиспеченный пенсионер, недолго думал, куда приткнуться и чем заняться на заслуженном отдыхе. Имелась пара-тройка вариантов, что да как, и в итоге выбор пал на Илигу. Понравилась она мне своей непредсказуемостью еще тогда, в тот первый визит, когда разбирался с Машей и ее неосознанным желанием фликнуть на ответственных соревнованиях. Сам инцидент по сути своей грозил планете весьма суровыми санкциями, но… Хорошо все, что хорошо кончается. Благодаря вашему покорному слуге. И теперь илигская спортивная федерация далеко не последняя в своем секторе, а Маша сидит напротив и, смешно морща курносый носик, что-то старательно заносит в планш. Она заметно пополнела (время неумолимо), легкой атлетикой после того случая заниматься перестала, однако от привычки красить волосы в зеленый цвет так и не отказалась. Мне с ней легко. Зато со всем остальным, если честно, не очень.