Игорь Николаев - Гарнизон

Уве положил ладони на лицо, провел пальцами от лба к подбородку, минуя наклейки пластыря. Словно старался разгладить, снять это чужое лицо недоброго, злого незнакомца. Попытался улыбнуться, но тонкие бесцветные губы отражения лишь скривились в мрачной ухмылке. И с ослепительной, окончательной ясностью Холанн понял, что его прежняя жизнь действительно закончилась. Здесь, сейчас.

— Тебя убьют, — негромко и печально сказала Туэрка. — Империум убьет. За это…

— Вряд ли, — Уве поднял воротник и оценил, как он прикрывает шею. Нащупал на левом рукаве скрытый клапан и длинный узкий карман. Сюда можно будет удобно вложить стилет без гарды — незаметно и легко воспользоваться.

— Вряд ли. Я не объявляю себя комиссаром, не надеваю регалий, не подделываю документов. Я всего лишь ношу его одежду… и вдохновляю людей на подвиги.

— Они не будут разбираться. Тебя обвинят в присвоении титула и убьют.

— Возможно.

Уве поднял со стола пояс с большой металлической пряжкой и кобурами. Примерил на себя и счел, что придется провертеть еще одну дырочку, а в остальном вполне пригодно.

— Возможно. Но я рискну. Проблемы надо решать по мере их возникновения. По крайней мере в наших условиях. Один комиссар покинул гарнизон, другой занял его место. Нам будет проще управляться с Волтом и толпой беженцев.

— О чем сказал этот… с Валькирии? — спросила Гайка.

— Главным образом о том, что если нам удастся покинуть систему, не нужно сразу радостно бежать сдаваться в ближайшее отделение Муниторума или штаб Гвардии. Там нас встретят как еретиков. Как и положено встречать беженцев с планеты, захваченной Хаосом. Поэтому имеет смысл сначала связаться с его… нанимателем. Нанимателем того, кто сидел в самолете, я имею в виду.

— Нам дадут защиту?

— Возможно. В обмен на верную и беззаветную службу без прав и обязательств работодателя.

— Тогда нам лучше бежать как можно дальше…

— Сначала нам надо покинуть Ахерон и найти транспорт, способный к межзвездным перелетам.

Холанн отложил пояс, решив вернуться к нему позже. Повернулся к Гайке и улыбнулся ей, надеясь, что теперь получилось удачнее, чем в предыдущий раз, с зеркалом. Положил ей руки на плечи и притянул к себе, обняв.

— Все будет хорошо.

— Я боюсь за тебя, — всхлипнула она. — Я очень боюсь…

— Я же обещал вернуться, — прошептал он в ответ. — И я вернулся. И буду возвращаться снова и снова. Пока ты не перестанешь меня ждать.

— Тогда ты будешь жить вечно, мой… комиссар. Холанн Поджигатель. Отец солдат.

Он лишь крепче обнял ее. И вымолвил, припомнив напутствие комиссара:

— Вечен только Бог — Император. Но все время, что у нас есть, будет принадлежать нам. Сколько бы его не осталось. Только нам с тобой.

Черная сфера диаметром более километра зависла на геостационарной орбите. Ни один огонек, включая обязательные навигационные маяки, не осквернял своим светом ее угольно — мрачную поверхность. Даже отраженный свет бежал от сферы — более тридцати лет объект не покидал теневую сторону планеты.

Формально шар в пространстве принадлежал организации, однако человек, что сидел в самом центре гигантского сооружения, давно привык считать его своим. Своей собственностью, крепостью и арсеналом. Впрочем, такое отношение обладатель переносил и на иные инструменты, кои были отданы в его пользование. Поэтому он был в гневе, хотя тщательно контролировал эту эмоцию.

Небольшая комната, как уже было сказано выше, находилась строго в геометрическом центре сферы и повторяла ее форму. Только условный "пол" был спрямлен для удобства передвижения. Ни единого прибора, экрана или указателя. Даже вентиляционные решетки были тщательно закамуфлированы и дополнительно скрыты гололитическим миражом. Лишь два кресла из темного полированного металла, больше похожих на троны рубленых прямоугольных очертаний с очень высокими и узкими спинками.

— Ты стал строптив, — вымолвил властелин черной крепости, негромко и веско. В словах его сквозил холод, по сравнению с которым на полюсах Ахерона царило тропическое лето. Сухощавая старческая фигура терялась в свободной ниспадающей мантии неопределенного серого цвета. Лицо скрывалось в тени низко надвинутого капюшона. Человек в мантии, более схожей с монашеской рясой, хранил полную неподвижность, поэтому со стороны могло бы показаться, что говорит статуя, высеченная искусным резком из единого серого монолита.

— Позвольте не согласиться, — Октавиан откинулся на высокую спинку, чувствуя ледяной металл. Наемник Инквизиции готов был поклясться, что кресло специально охлаждается, чтобы редкие визитеры чувствовали дискомфорт и проникались ощущением собственного ничтожества. Впрочем, на этот раз хитрая задумка была скорее на пользу гостю — холод успокаивал больную спину, в которой семь позвонков давно были заменены на протезы.

Доведись сейчас коменданту Холанну увидеть наемника, Уве поразился бы изменению. Октавиан остался вроде бы тем же — лицо, иссеченное морщинами и шрамами, орлиный нос, длинные седые волосы. Однако теперь он был одет в скромный и безмерно дорогой костюм из настоящего шелка или очень качественной имитации. На пальце искоренителя ереси сверкал огромный изумруд в тонком золотом перстне изысканной работы. Но самое главное — изменилась осанка, манера движений и разговора. Словно в том же теле поселился совершенно иной человек, иной разум. Теперь Октавиан мог бы сойти за настоящего инквизитора, возможно за высокопоставленного администратора как минимум планетарного уровня. Менее вероятно — за негоцианта, опять же самого высокого полета. И никоим образом он не походил на солдата, которого увидели ахеронцы Волта.

— Ты стареешь, — сухо и все также холодно констатировал человек в рясе. Упоминание о возрасте, сделанное надтреснутым, по — настоящему старческим голосом, прозвучало особенно жутко.

— Ты стареешь. Иногда я задаюсь вопросом, не стал ли ты слишком чувствителен и мягок?..

Вопрос повис с идеально очищенном и кондиционированном воздухе. Наемник терпеливо ждал. Он слишком хорошо знал привычки и манеры своего повелителя, чтобы понимать — замечание риторическое и не окончательное.

— Иными словами, — закончил размышления серый человек. — Нужен ли ты мне по — прежнему?.. Или пережил свою пользу.

— Мне казалось, ранее вам не доводилось разочаровываться в моей… пользе, — Октавиан говорил уверенно и без напряжения, однако с почтением и явно выделяя "Вам" с большой буквы.

— Ранее — да, — негромко согласился серый. — Теперь же…

— Позволю себе уточнить — в чем причина этих сомнений? — если Октавиану и было неуютно, он искусно скрывал это.