Павел Иевлев - Те, кто жив

— Интересные перспективы, — сказал, наконец, Куратор. — Когда мы восстановим сообщение с Родиной, это нам зачтётся. Кстати, когда?

— Реактор запущен, — доложил главный энергетик. — Энергию мы дадим.

Николай был ещё бледноват, но никакого сравнения с тем живым трупом, который Ольга видела перед перезагрузкой. Просто устал человек. Сейчас в Убежище горел свет, и было относительно тепло — в жилых помещениях держали плюс восемнадцать, грея воздух электрическими калориферами.

— Так в чём дело? — раздражённо спросил Куратор. — Чего мы ждём?

— Я делаю расчёты, — сказал ему Матвеев.

— И как долго вы собираетесь их… делать?

— Пока не сочту, что повторный пуск установки достаточно безопасен.

— Безопасен — по сравнению с чем? — ехидно осведомился Куратор. — Мы здесь то ли вымерзнем, то ли от голода загнёмся.

— Реактор не даст нам замёрзнуть, даже когда на поверхности установится абсолютный ноль, — спокойно ответил Матвеев. — Продуктов нам хватит на пару месяцев. У нас есть время. Вы уже один раз настояли на пуске, когда я был против — и что вышло? Структура Мультиверсума — не то, с чем стоит шутить. Надо понимать, что мы внутри локального пузыря реальности, собственной микровселенной. Ситуация абсолютно уникальна, мы как бы перпендикулярны всем прочим срезам, надо полностью пересчитывать всю физику. И да, мне приходится всё считать вручную, потому что наша БЭСМ осталась, естественно, наверху.

— Товарищи! — веско завершил дискуссию директор. — Предлагаю дать товарищу Матвееву время, он наиболее компетентен в обсуждаемом вопросе. Кто за? Кто против? Кто воздержался?

Воздержался один Куратор, остальные без энтузиазма проголосовали «за».

— На этом собрание партактива предлагаю считать закрытым. Хозяйственную повестку обсудим в рабочем порядке, — подытожил Палыч.

Хозяйственная повестка Ольге была неинтересна, и она просто ушла. На собрания её звали по инерции, а она на них ходила по привычке. После смерти мужа её принадлежность к руководству Института стала очень условна. Девушка по собственной инициативе взяла на себя организацию сектора гидропоники, но только потому, что не привыкла сидеть без дела. В душе у неё было пусто, а работа хотя бы как-то заполняла этот мёрзлый вакуум.

Небольшая гидропоническая установка для запуска требовала только воду, свет и удобрения, но производительность её была очевидно недостаточна. Поэтому Ольга потребовала устроить экспедицию в институтскую оранжерею за грунтом. Не выкапывать же землю из-под снега на улице? Сначала с ней просто никто не хотел идти — боялись нападения чудовищ. Столкновение с мантисом на складе стоило их небольшому коллективу десятка жизней, и, если бы не Анна, жертв могло быть больше. Она же первой согласилась составить Ольге компанию наверх.

— Я же всю войну снайпером… — весело сказала учительница. — Весь приклад был в зарубках, немцы за меня награду объявили. Но я выжила, и сейчас, поди, не пропаду. Мне так жаль, что ты потеряла мужа и ребенка… — добавила она смущённо.

Ольга только отмахнулась, как отмахивалась от любого сочувствия — слова соболезнований казались ей пустыми и неуместными. Не соответствующими исчезнувшей в одночасье жизни.

— Куда вы лезете, бабы! — разорялся Палыч. — Не женское это дело!

— Мужики ваши что-то на мороз не спешат, — ехидно отвечала Анна. — Видать, отморозить чего-нибудь боятся. А нам, бабам, терять нечего!

С ними вызвался идти Андрей, как показалось Ольге — просто назло Куратору. На людях тот сдерживался, но, сидя в своей каморке при лазарете, она как-то услышала сквозь неплотно закрытую дверь интересный разговор.

— Ты что, не понимаешь? На тебе такая ответственность, а ты полярные экспедиции устраиваешь. Кренкель Шмидтович Папанин нашелся! А если с тобой что-то случится, кто меня… — свистящим злым шёпотом выговаривал в коридоре столичный порученец.

— Да что ж вы так за себя боитесь-то? — ответил Андрей тихо, и Ольга отчётливо представила себе, как издевательски он улыбается, кривя тонкие губы. — Женщины готовы жизнью рисковать, а вы только при начальстве отираетесь…

— Ах вот ты как заговорил, — неожиданно тихо и спокойно ответил Куратор. — Трусом меня считаешь?

Андрей промолчал, но это молчание стоило тысячи слов.

— Твоё дело. Считай, кем хочешь. Но мне поручена задача. Если все погибнут, а я вернусь — задача будет выполнена. Если все вернутся, а я погибну — нет. Все остальное значения не имеет. Твоё желание разыграть героя перед этой рыжей красоткой может всё погубить, и я тебе запрещаю…

— Запрещаете? — хмыкнул Андрей. — А не потому ли, что сами к этой красотке подкатывали, да не вышло? Я что, по-вашему, слепой?

— Делай, что хочешь, — резко оборвал его Куратор, и Ольга услышала удаляющиеся по коридору быстрые шаги.

Температура снаружи упала до минус ста пяти, и никакие тулупы от неё не спасали. Специалисты из лаборатории теплотехники сделали специальные скафандры из металлизированной теплоизоляции экспериментальных автоклавов. Они были похожи на костюмы покорителей Марса из романов писателя Казанцева. Ходить не очень удобно, но толстый плексиглас шлемов и запас сжатого воздуха в баллонах позволял находиться снаружи до сорока минут. Дальше пришлось бы переключаться на дыхание переохлаждённым внешним воздухом через теплообменник, но инженеры предупредили, что лучше до этого не доводить — слишком большие теплопотери.

Скафандры испытали в неотапливаемых пустых помещениях Убежища. Они показали себя неплохо, хотя в режиме дыхания внешним воздухом теплообменники казались засунутыми под одежду глыбами льда.

— Обморожения будут… — беспокоился Андрей.

— Лучше обжечь холодом живот, чем носоглотку, поверьте! — успокаивал его заведующий лабораторией теплотехники. — Но это аварийный вариант. Вы должны возвращаться до того, как воздух в баллонах кончится.

* * *

В оранжереях биолаборатории застыли скелетами погибшие от мороза растения, пол был усыпан опавшей листвой. Разумеется, спасти уже было ничего нельзя, но им была нужна только почва в больших ящиках и удобрения в мешках — на посевной материал взяли картошку из запасов столовой. При погрузке в скафандрах становилось жарко, и приходилось останавливаться, чтобы не запотевали шлемы. Потом догадались переключаться ненадолго на теплообменники и остужать себя, заодно экономя воздух. До оранжереи было пятнадцать минут хода по коридорам, она размещалась во внутреннем дворике на уровне первого этажа. Туда-сюда уже полчаса, и столько же они отводили себе на погрузку. В Убежище возвращались с пустыми баллонами и ледяной пластиной теплообменника на животе.