Павел Иевлев - Те, кто жив

— Да как-то похуй, — ответил я.

— Ну, дело твоё, но, если старшина увидит, у тебя будут проблемы.

Я пожал плечами — вряд ли мои проблемы может увеличить какой-то старшина.

— Слышь, воин, — с любопытством спросил дневальный. — Ты где так умудрился накосячить, что тебя на губу один из этих притащил?

Я сначала не понял, а потом догадался — в этом затрапезном хэбэ он принимает меня за своего же солдата-залётчика. Будь я дневальным, я бы тоже не ожидал увидеть на гауптвахте инопланетного шпиона. После неоднократного лечения ранений препаратами Коммуны я стал выглядеть моложе своих лет и при плохом освещении вполне канал за военнообязанного. Побочный эффект. Временный, к сожалению.

— Каких «этих»? — спросил я ленивым тоном дембеля-распиздяя.

— Ну, «друзей-партнеров». Целый майор Комспаса, не хрен собачий, это ж как наш генерал, не меньше! Ты, похоже, капитально залетел, да?

Ага, это он про моего знакомого военного, который со шрамом.

— Что, тоже «партнёров» не любишь? — закинул я удочку наугад.

— Да кто их любит… — мрачно сказал солдат. — Смотрят на нас, как на говно, а потом «крепите рубежи Родины». Они обосрались, а мы — крепите… Так что ты натворил?

— Лучше тебе не знать… — напустил туману я. — Разошлись малость в вопросе, где рубежи и где Родина.

— Вот даже как? — присвистнул дневальный. — Так ты дисс? Эх, не повезло тебе, брат. В лучшем случае — на точку пойдёшь, с двумя рожками жопу прикрывать. А то могут и в штрафную, с пиздец-пакетом на брюхе бегать. Там, говорят, недавно такое мясо было — двухсотых считать устали… Идёт кто-то, я побежал на пост. Держись, воин!

— Служу трудовому народу! — ответил я.

— А куда ты, блядь, денешься… — прокомментировал дневальный и убежал.

«Друзья и партнёры», значит? Ну-ну.

На этот раз меня отвели в другой кабинет. Там стоял древний аналоговый, с бумажным самописцем, полиграф, возле которого суетился военный в накинутом на форму халате. Меня усадили на стул, обвязали вокруг груди каким-то проводом, прицепили резинками поперёк ладоней датчики, обмотали эластичной лентой левый бицепс. Мой покупатель тоже был тут, но кроме него пасся какой-то толстый генерал с брезгливой отёчной мордой, и подпирал стену некто в штатском, от которого за версту несло Конторой Глубокого Бурения.

— Готово, — сказал тот, что в халате, — можно начинать.

Меня снова прогнали по кругу простых вопросов, повторяя их в разных формулировках, а потом перешли к главному.

— Ваша должность в разведке вашей Коммуны?

— Я не разведчик…

— Вас видели в составе разведывательно-диверсионной группы, повторяю вопрос — ваша должность в разведке?

— Я не…

— С каким заданием вас забросили к нам?

— Меня не…

Вопросы повторялись раз за разом, ответы их не устраивали, тон становился все жёстче. Кажется, от рукоприкладства их сдерживала только опасность повредить полиграф. Потом сменили тему и пошли спрашивать про Коммуну.

— Какова общая численность вашей армии?

— У нас нет…

— Когда вы планируете следующее вторжение?

— Мы не…

— С какой целью вы уничтожаете мирное население нейтральных срезов?

— Это не мы…

— Зачем вы воруете детей?

— Мы что?..

— Да он над нами издевается! — не выдержал, в конце концов, генерал. — Что там ваш прибор показывает?

— Наверное, он тренирован на обман полиграфа, — уныло сказал халат, разглядывая свои графики. — Я о таком слышал… Матёрый шпион, товарищ генерал! Опытный!

— Вы понимаете, что мы извлекли маячок из вашего снаряжения? — спросил майор со шрамом. — Он в другом срезе, и там готовы к встрече. Вам никто не поможет и никто не спасёт!

Надо же, у меня, оказывается, маячок был? Как-то слишком просто для Ольги. Понятно же, что найдут. Впрочем, я и не ожидал, что на выручку примчится кавалерия.

— Уведите его, — махнул рукой генерал.

Меня отцепили от проводов и увели обратно в камеру. Вскоре солдатик притащил алюминиевый поднос с едой — синеватое картофельное пюре с гуляшом, пара кусков хлеба и компот. Первого мне, видимо, не полагалось. Или время было не обеденное.

Я поел, повалялся на кровати — и ничего мне за это не было. Успел передумать кучу мыслей и окончательно запутаться. Чем дальше, тем меньше я понимал, что вокруг меня происходит, поэтому перестал думать об этом и стал думать о бабах. То есть, о жёнах. По здравому размышлению решил, что с жёнами, может быть, ещё и обойдётся. Ведь есть же шанс, что меня завтра выведут в чистое поле, поставят лицом к стенке и пустят пулю в лоб. Как шпиону и диверсанту.

Расстрельная команда за мной не пришла, а пришёл майор-со-шрамом. Он отвёл меня не в очередной пыточный кабинет, а в Красный уголок, где мы уютно расположились в продавленных креслах под кумачовым вымпелом «За нашу коммунистическую Родину!».

— Зачем они тебя нам сдали? — спросил он. — Всё понимаю, кроме этого.

— Я без понятия, — честно ответил я. — В отличие от вас, я не понимаю ни хрена. Честно, я не вру.

— Если бы я думал, что ты врёшь, то сейчас с тобой бы разговаривал не я, а специалисты по силовому допросу из разведки местных. Они, кстати, с нетерпением ждут моего разрешения.

Он, значит, не местный? Но разведке требуется его разрешение? Интересно у них тут всё устроено.

— Это очевидное внедрение, — продолжил он задумчиво. — Настолько очевидное, что так не бывает. Сева не связался бы с тобой сам, он вас боится. Неужели ради маячка? Но его было не слишком сложно обнаружить… Почему именно ты, и почему именно так? Что нужно вашей Коммуне?

— Я до вчерашнего дня не знал даже, что есть не наша. Был уверен, что это уникальный бренд.

— Бренд? Вы его просто присвоили, получив чужие дивиденды. Только мы, Комитет Спасения, настоящие наследники истинной Русской Коммуны, которую помнят и уважают в Мультиверсуме.

— А это? — я махнул рукой на плакат « Русская Коммуна — оплот мира в Мультиверсуме », где суровый солдат в каске от души ебошил прикладом в зубы какому-то чёрному мерзкому силуэту неопределённых черт. Силуэт тянул костлявые скрюченные ручонки к девочке в белом платьице. Девочка боязливо спряталась за солдатом, осторожно выглядывая из-за его задницы.

— Это — наша франшиза, — проявил майор удивительное знание бизнес-терминологии моего родного среза. — Мы им разрешили.

Ага, разрешили, значит…

— А за что вы так не любите… — я задумался, как теперь назвать тех, кто так ловко меня подставил.

— Ваших бывших соотечественников? — догадался он. — А вы не догадываетесь?

— Нет, — честно признался я.

— Они хотят создать Искупителя.

— Кого?

— Вполне допускаю, что вы этого не знали, — добавил он, глядя на моё растерянное лицо. — Я бы многое мог рассказать про вашу так называемую «Коммуну», но не хочу терять время. Вы мне больше не интересны, всё что хотел, я выяснил. Вы не стоите уплаченного за вас Севе, но не все инвестиции окупаются, что поделаешь.