Павел Иевлев - Последний выбор

Я заметил сервировочный столик. Он стоит возле двери во внутренние помещения, и он действительно сервирован. Кружевная салфетка, красивая фарфоровая чашка с остывшим напитком, какие-то пирожки на тарелке, один из них надкусан, открывая начинку. Наш визит явно оторвал старика от приёма пищи. Однако — сколь бы ни был человек педантичен и аккуратен, но накрывать самому себе на кружевных салфетках он вряд ли будет. Тут чувствуется женская рука… Впрочем, что мне до его личной жизни?

— Так, сначала вы, — он обратился ко мне, — пройдёмте. Остальных попрошу ничего тут не трогать, это крайне небезопасно.

Он направил меня в одну из дверей, и после короткого коридора нам открылось нечто вроде большого хранилища, где блестящие металлические дверцы герметичных ячеек рядами смотрят в длинный узкий проход. Старик уверенно прошёл вперёд, сверился с непонятной надписью на табличке и с усилием открыл чавкнувшую резиновым уплотнителем дверцу. Оттуда вылетел холодный и быстро тающий в воздухе пар. Дед извлёк кубический контейнер светлого металла, подав его мне.

— Аккуратно, берите за ручку, он холодный. Здесь сорок снаряженных аппликаторов, вашей жене вряд ли понадобится больше.

— Сорок? Вы думаете, она собирается родить сорок детей?

— Ну, не обязательно рожать всех самой. Уже через пятнадцать лет она сможет оплодотворить этим материалом свою первую дочь…

— Но не будет ли, как это называется…? Когда куча детей от всего одной матери? А если они начнут это… между собой…

— Вы имеете в виду инбредную депрессию у потомства? Не волнуйтесь, как я уже говорил, генетическая линия кайлитов отличается высочайшим совершенством исполнения. Обычно инбридинг при прохождении так называемого «бутылочного горлышка» вызывает накопление ошибок в генотипе, но их генетика содержит так мало дефектов, что возрождение вида возможно даже с одной самки — учитывая разнообразие материала для её осеменения. Если бы их этическое совершенство соответствовало генетическому, мы имели бы воистину прекрасных существ.

— А что не так с их этикой?

— Это этика паразитов, к сожалению. Обратная сторона их способностей. Пойдёмте, остальное хранится не здесь.

— Вы не могли бы… как-то подробнее раскрыть эту тему? — осторожно попросил я.

— Ах да. Жена, — старик посмотрел на меня с таким сочувствием, что мне стало нехорошо. — Вы способны адекватно воспринимать информацию, которая может повлиять на ваше отношение к кайлиту? Люди, подвергшиеся их воздействию, часто ограничены в этой возможности.

— Рассказывайте уже.

— Как я уже говорил, кайлиты — репродуктивно ограниченный подвид человека. Для размножения им необходим медиатор. Это компенсационный механизм развитой эмпатии, с одной стороны, и средство контроля численности — с другой. Их создатели были предусмотрительны и не ошиблись — однажды кайлиты попытались взять под контроль наше общество. Мода на сложные совместные семьи с кайлитами у нашей аристократии зашла слишком далеко. Они визуально и эмоционально привлекательны для людей, это их видовая особенность, и они этим воспользовались. Та попытка была неудачна. К счастью, кайлиты не отличаются склонностью к сложному планированию и организованным действиям. Их численность пришлось ограничить. Как выяснилось — недостаточно. Именно кайлиты стали причиной коллапса Эрзала и всего того, что вы могли увидеть наверху.

— Вот оно как…

— Берёте контейнер? — пристально посмотрел на меня старик.

Удивительно, но я не могу сказать, что меня сильно потрясла эта информация. Я не возмутился и не испугался, не вскричал, заламывая руки: «Боже, как она могла! Она манипулировала мной!». Может быть потому, что мной всю жизнь манипулировали женщины. Для этого не нужно никакой суперэмпатии, достаточно иметь красивую задницу или сделать жалобные глаза. Меланта, в общем, честнее многих — наши отношения с самого начала предполагали некую сделку. А роль кайлитов в коллапсе среза Эрзал для меня вообще проходит по разряду истории Гражданской войны в США. Любопытный сюжет, но чужой и давний. Здесь решили, что наука выше этики — но оказалось, что этика тоже может за себя постоять. И чёрт с ними со всеми.

Похоже, что сейчас на мне выбор — быть или не быть расе (точнее — подвиду) кайлитов. Мне никто не мешает выкинуть этот контейнер в канаву и, вернувшись, просто развести руками. «Не вышло». Наверное, Меланта не бросит меня, ей, кажется, с нами неплохо. Но даже этот хмурый дед, который возлагает на кайлитов вину за гибель своего мира, всё-таки не уничтожил их генетический материал. И уж тем более не стану это делать я. Если кайлиты, возродившись, когда-нибудь станут проблемой, то не скоро и не моей. В бесконечном Мультиверсуме найдётся место для чего угодно, я думаю.

— Беру, — решительно кивнул я.

— При одном условии.

А как же иначе. Ну, конечно.

— Мне нужен образец вашей ДНК.

— Зачем? — удивился я.

— Введу в авторизацию замка. Не знаю, как долго я ещё проживу, но вам может понадобиться посетить хранилище снова.

— Зачем бы это?

— Запомните, где лежал контейнер, — он указал на дверцу, — в этой ячейке есть ещё аппликаторы, если будет нужно. И… там лежит небольшой чёрный пенал. В нём — адресный генный депрессор с вирусом-деконструктором. Я разработал его в самом начале коллапса, но он не потребовался, всё произошло очень быстро. Он безвреден для всех, кроме кайлитов, но у них вызовет неизлечимое бесплодие, передающееся бессимптомным высококонтагиозным носителем. Надеюсь, он никогда не понадобится, но вы должны знать, что он есть. Теперь это ваша ответственность, раз уж вы взяли контейнер. Ваша и ваших потомков — они тоже смогут открыть хранилище своим ДНК. Вы будете носителем судьбы кайлитов. Это обязательное условие.

— Пусть будет так, — ответил я, подумав.

— Пойдёмте, я вам выдам сопутствующие препараты. Вашей кайлитке и её медиатору пригодятся стимуляторы и укрепляющие средства. Самочка медиатора может выносить и ребёнка от основной генетической линии, но вам повезло, в банке остался генетический материал этих конструктов, с ним должно пройти легче. Я составлю инструкцию по приёму препаратов, отдадите им…

Дед, приняв решение, взбодрился и успокоился. Переложил ответственность на мои плечи. Мы вернулись в лабораторию, где нас терпеливо ждали остальные, и он начал формировать ещё один контейнер, доставая из термошкафов капсулы и инъекторы.

— Можно вас на минутку? — Ольга придержала его за локоть и увлекла в коридор. — У меня личный вопрос…

Я на самом деле не такой тупой, как выгляжу. Многолетнее написание плохой фантастики не успело окончательно разрушить мой мозг. Я, разумеется, догадался, что нужно Ольге и почему она, узнав о просьбе Меланты, тут же решила идти со мной. Она увидела шанс излечиться от бесплодия. И кто планируется на роль отца, она ничуть не скрывает. Я никогда не умел говорить «нет» женщинам, не скажу и в этот раз. В конце концов, мой, как выражается старик, «генетический материал» давно уже в банке доноров Коммуны, и сколько там бегает условно моих детишек, знает только их евгеническая служба. Надеюсь, будет девочка, и она пойдёт в маму. Такую задницу надо сохранить в потомстве.