Павел Иевлев - Последний выбор

— Не сожрали бы, — авторитетно заявила Донка. — Они живое не едят. Они мусорщики. Одежду бы обгрызли дочиста, это да. Сидели бы вы голыми тут, пока от голода не загнулись. Здешнее ничего есть нельзя, мутагенов до черта…

— Хрен редьки не слаще, — сказал мрачно Андрей. — У вас есть вода? Наша была в машине. Они сожрали даже пластиковые канистры, представляете?

— Кропсы всё жрут, — кивнула глойти, — их для этого и вывели.

— Давайте для начала проверим, сможем ли мы попасть внутрь, — сказал я. — А то, может, мы вообще зря прогулялись.

— Если ты рассчитываешь на УИн, то забудь, — Андрей уселся на краю, свесив ноги, и набивает патроны в ружьё, — местные устроили хранилище в схроне Ушедших. Не берёт эти двери УИн. Там есть нечто вроде замка сбоку, но я так и не понял, чем он открывается. Хотя я, уж поверь, всяких замков навидался.

— Я всё же попробую.

Каменная чёрная дверь под каменным чёрным порталом входа. На фоне багровой отделки стен смотрится зловеще. Сбоку выступает чёрный кубик, на нём выемка, аккурат под подушечку пальца. Я приложил свой, в него слабо кольнуло, как статическим электричеством, и больше ничего не произошло. Недостоин. Не вхожу в круг допущенных. Ну и ладно. Достал флакончик, капнул розовой, пахнущей спиртом жидкостью.

— Ты что, решил его подпоить? — спросил незаметно подошедший Андрей.

Ага, так я тебе и рассказал. Не люблю я этого типа. Мутный мудак он, как по мне. И что ему тут нужно, спрашивается?

В глубине двери что-то хрустнуло, со скрежетом провернулось, полотно её дёрнулось и медленно поползло в сторону.

— Ого, — прокомментировал он, — век живи — век учись. Ты, конечно, не скажешь, что во флаконе?

— Не скажу.

— Но войти-то нам можно с вами?

— Оль?

Пусть она решает. Она с ним дольше знакома, чем я на свете живу. Причём намного дольше.

— Надеешься вылечить сына? — спросила рыжая.

— Оля, позволь нам, пожалуйста, — подошла кучерявая.

Она оказалась яркой экзотической мулаткой, со смуглой кожей, пухлыми губами и большими глазами. А вот сын их — вылитый Андрей. Худой, бледный, белобрысый и какой-то нескладный. Взгляд рассеянный, лицо бессмысленное, движения странные. Что с ним такое?

— Альтери повредили его мозг, но здесь есть оборудование… Да, мы с тобой были на разных сторонах…

— Мы были на одной стороне, Эвелина, — жёстко сказала Ольга, — в этом-то всё и дело. Мы были на одной стороне, но ты нас предала.

— На одной? — прищурилась мулатка. — Ты уверена? Вы купили меня пятилетней у работорговцев. Вы хотели промыть мне мозги, как и остальным детям. А когда выяснилось, что у меня способности и мне нельзя вставить в голову вашу клизму, то меня дрессировали как ручного зверька, вбивали лояльность, накачивали всякой чушью про долг и обязанности!

— Да, — ровным голосом ответила Ольга, — долг и обязанность так и остались для тебя чушью. Жаль, что мы это в своё время не поняли.

— Я хотела жить своей жизнью, всего лишь!

— И как тебе результат? — так же ровно спросила Ольга. — Ты счастлива, я надеюсь?

— Зря я затеяла этот разговор, — отвернулась мулатка, — с тобой бесполезно спорить.

— Поспорь с теми, кто погиб из-за тебя тогда.

— Я сожалею, — сказал Андрей, — ты знаешь это. Никто не должен был пострадать. Ты позволишь нам попытаться спасти сына?

— Идите. Может, он вырастет и предаст вас, как вы предавали всех.

Андрей молча кивнул и, взяв мулатку за локоть, шагнул внутрь.

— Эй, народ! — окликнула нас Донка. — А кто будет кропсов гонять? Вы такие уйдёте, а они машину до железа обглодают, и на мне сожрут всё, включая трусы. А мне дороги мои трусы! Они выгодно подчёркивают округлость моей жопы!

— В тебе есть что-то округлое? — с сомнением оглядела костлявую девицу Ольга.

— Тебе показать, корова рыжая? — подбоченилась, изо всех сил оттопыривая тощий зад, Донка.

— Оставить тебе ружьё? — спросил Андрей.

— В жопу себе засунь своё ружьё! Я глойти, а не почётный караул!

— Простите, что отвлекаю… — послышался незнакомый голос, — я могло бы покараулить ваше имущество.

— Ай! — взвизгнула от неожиданности глойти. — Это что за чёрт лохматый! А ну, дай сюда ружьё!

Она схватилась за дробовик и стала выдирать его у Андрея из рук. Он не отдавал, началась суета, чреватая последствиями неосторожного обращения с оружием.

— Не надо ружьё, — сказал неизвестный, прячась за УАЗик, — я не опасное.

— Хватит! — рявкнула Ольга. — Взрослые люди, а ведёте себя как пионеры, играющие в «Зарницу». Донка, прекрати!

— А чего оно подкрадывается?

— Я не подкрадывалось. Просто вы громко спорили. Простите. Не будете стрелять?

— Не будут, — строго сказала Ольга. — Я прослежу.

Из-за машины вышло… существо. Если постирать его с отбеливателем, можно смело выдавать за йети — только мелкого, чуть крупнее меня. Если не стирать, то чёрный цвет сплошного шерстяного покрова и длинный хвост с кисточкой на конце действительно наводит на мысль о чертях. Чуть сутулый, с мощными руками и покатыми бугристыми плечами, выдающими немалую физическую силу, но при этом с большими печальными глазами мультяшного персонажа, круглыми мохнатыми ушками и белыми смешными усами на чёрном подшёрстке чего-то среднего между мордой и лицом. Немного на енота похож, пожалуй. Из какого-нибудь детского мультика про добрых животных.

— Ты кто такой? — спросил я.

— Такое. Я лишено пола. И у меня нет имени. Мое предназначение — служить людям, но людей нет, а те, что приходят — сразу стреляют.

— Оно говорящее! — обвиняюще заявила Донка. — Нельзя связываться с говорящими!

— Ты действительно можешь отогнать кропсов?

— Конечно, — кивнуло лохматое чертило, — они утилизаторы, в них заложено подчинение таким, как я.

— Каким?

— Я бытовое сервисное существо. В мои обязанности входит, в том числе, обслуживание мусорных систем. Если бы нас осталось больше, кропсы бы так не распустились, но, боюсь, я одно такое.

— И что ты за это хочешь?

— Ничего. Мне ничего не нужно.

— Уверен?

— Уверено. Плоды и вода для меня безвредны, поэтому недостатка в пище я не испытываю. Имущество же мне ни к чему. Вокруг целый мир брошенных вещей.

— Думаешь, ему можно верить? — спросила Ольга.

— Ни в коем случае! — нервно заявила Донка.

— Без понятия, — ответил я, — но у нас что, много вариантов? Есть желающие машину покараулить?

— Вот ещё не хватало! — фыркнула глойти.

— Нет, я с тобой, — сказала Ольга.

Андрей с Эвелиной тоже покачали отрицательно головами.

— Охраняй, — сказал я лохматому, — мы скоро вернёмся, я надеюсь.

Первые метров десять наклонный коридор был тёмен, но потом с лёгким потрескиванием зажглись лампы.

— Отлично, — обрадовался Андрей. — Эви, тут есть энергия, а значит, и исследовательские комплексы могут работать! Повстанцы сюда явно не проникли. Хранилище пережило коллапс.