Павел Иевлев - Последний выбор

Дорога замощена камнем, но местная природа, не сумев пока взломать покрытие, пошла верхом — бросила плети поверх булыжников, сплела их между собой, пустила побеги на отростки, закрутила вьюном и лозой… Если бы не пробитая недавно тропа, усыпанная обрезками ветвей и давленными цветами, мы бы тут надолго увязли. Спасибо звероловам — их путь уже начал затягиваться свежими побегами, но УАЗик куда меньше ЗИЛа, нам хватит.

— Апчхи! — звонко чихнула Донка. — Поехали быстрее, у меня аллергия на пыльцу!

Мы проехали несколько километров, прежде чем до меня внезапно дошло — это не лесная дорожка, проложенная в глухих джунглях, а городская улица. Пробитый в зелени сумрачный коридор прошёл вплотную к каменному зданию — ещё узнаваемому, несмотря на затянутые мелким плотным вьюном стены. Из окон фонтанами выметнулись тонкие ветви в россыпи пурпурных цветов. Колонны превратились в увитые лианами стволы. Но, присмотревшись, можно различить — вот это угол дома, здесь пали под натиском зелени арки крытого прохода, тут узнаются какие-то повозки — не то кареты, не то дилижансы, — а вот это, наверное, скульптурная группа: сквозь пену мелкой яркой листвы проглядывают позеленелые каменные фигуры.

— Апчхи, апчхи! — заливалась соплями и слезами Донка. — Да что ж это такое, каждый раз вот так забирает!

— На, брызни в нос, — протянула ей маленький распылитель Ольга, — это альтерионское лекарство, очень эффективное.

— Апчхи! — Спасибо! — Апчхи!

Лекарство помогло — через пару минут она стала чихать реже, а потом уже только носом шмыгала.

— Как же ты сюда ходишь, с такой аллергией? — спросил я.

— Обычно я сразу надираюсь и сплю, пока обратно не двинем. Пьяной мне пофиг всё. Но вы же изверги, не дадите накидаться бедной больной Доночке?

— Не дадим, — подтвердил я, — мы не знаем, куда ехать.

— То-то и оно… — загрустила девушка, — давайте пока по следам. Но потом надо будет свернуть, вот тут-то и начнётся самое интересное…

Рассмотреть, что представлял собой город до того, как превратился в кашпо, мне не удалось. Так, фрагменты — тут кусок стены, там фрагмент статуи, здесь нечто вроде фонтана, чаша которого заполнена плотно переплетённой растительностью.

— Малки рассказывал, что началось всё с народных волнений, — рассказывала Донка, — одни аристократы хотели свалить других аристократов, взбунтовали чернь… В процессе что-то где-то разломали, что-то попало в воду — и пошло-поехало. Так что воду тут пить нельзя, имейте в виду. Говорят, если тут воды попить, то сам шмурзиком станешь. Брешут, я думаю. Но дети у звероловов иногда рождаются странненькие.

— За себя не боишься? — с неожиданным интересом спросила Ольга.

— Уй, — отмахнулась глойти, — где я — и где дети? Я же шмалью пропиталась вся, как сигаретный фильтр. Нет уж, пусть Малки обломается, не буду я ему глойтёнышей от твоего мужика рожать. Оно мне надо?

— Не надо оно тебе, — странным тоном сказала рыжая, — определённо не надо…

— Вот, здесь нам налево, вдоль этой улицы до конца. Там ворота главного хранилища. Туда многие влезть пытались, да ни у кого не вышло… О, а тут кто-то недавно был!

Глойти показала на пробитую и уже начинающую зарастать тропу. Тут проехало что-то заметно меньше ЗИЛа, и это случилось раньше. Природа уже начала брать своё, стремительно залечивая нанесённые растительности раны. Ну и хорошо, нашим легче. Я уже прикидывал, что мне придётся использовать УИН как мачете, прорубая нам путь в этих джунглях. Обошлось — УАЗик на малом ходу уверенно продирается вдоль смутно угадывающейся улицы, хотя плети растительности так и норовят оторвать то дворники, то зеркала. Стёкла пятнает зелёный сок и цветная пыльца, влажная зелень одуряюще пахнет и громко чавкает под колесами зубастых покрышек. В сплетении теней кто-то периодически пробегает и перепрыгивает, но разобрать подробности невозможно.

— Тут нет крупных хищников, — снисходительно заверила Донка, глядя, как я каждый раз дёргаюсь. — Местные их ещё до коллапса всех вывели подчистую.

Ну, нет, так нет — а то мне кажется, что в этаком палеозойском буйстве растительности непременно должны какие-нибудь динозавры бродить.

Бух! Бух! Бух! — грохнули неподалёку выстрелы. Направление в этой хитросплетённой флористике не определяется.

— Нет, значит, крупных? — скептически спросила Ольга.

— Ну, я хэзэ, подруга, — развела руками глойти, — раньше не было. Тут так-то быстро всё меняется…

Бух! — ещё один. Вроде бы ближе? Или мы приближаемся, или просто звук причудливо гуляет.

Бух! — о, точно ближе. Совсем рядом палят. Не попасть бы случайно в чужие разборки…

Каменная площадь настолько велика, что центр свободен от растительности, нависшей по краям бахромой на стенах невидимых под ней зданий. Мощёная гладкими тёмными плитами, она грязна, замусорена и запущена, но внушает уважение величием архитектурного замысла. Посередине невысокое сооружение — зиккурат в три ступени. Облицованный кроваво-красным полированным камнем, он изрядно смахивает на ленинский мавзолей. Возле него приткнулся осевший на спущенных колёсах автомобиль, а на том месте, где у мавзолея трибуна, сидят трое. Одного я узнал — Андрей, старинный Ольгин знакомец и бывший личный проводник. У него в руках помповый дробовик. Рядом женщина с шапкой чёрных курчавых волос на голове и, вроде бы, какой-то ребёнок.

Издалека непонятно, обрадовались ли они нашему появлению или наоборот, но оружие в нашу сторону не направляли, так что мы просто подъехали. Вблизи я опознал автомобиль как доработанный в сторону пущей внедорожности «Патриот». Колёса у него, впрочем, не спущены — они почти отсутствуют. Покрышки превратились в спутанные мочалки погрызенного корда на дисках, одно из боковых стекол опущено, в салоне торчат из остатков обивки голые пружины сидений и, кажется, даже передняя панель исчезла, обнажив силовую арматуру и пучки объеденных проводов.

— Кропсы! — всплеснула руками Донка. — Тут кропсы! Чёртовы твари!

Возле растерзанной машины валяются тушки каких-то мелких, размером с кошку, зверьков — в отличие от ярких пушистых шмурзиков, они серые и лысые, зато пасть у них с полтуловища и зубы в ней хоть и мелкие, но острые и их как-то невероятно много.

— А вас-то какого чёрта сюда принесло? — устало спросил сверху Андрей, когда я заглушил двигатель. — Неужели ты настолько злопамятна, Оленька?

— Понятия не имела, что вы тут, — сказала Ольга, — нам просто надо кое-что внутри.

— Нам, не поверишь, тоже… Но мы тут сидим уже неделю и так и не придумали, как туда попасть. А вчера ночью пришли кропсы и оставили нас без припасов, вещей и машины. Они бы и нас сожрали, но боятся стрельбы. Пока есть патроны, я их держу на расстоянии, но патронов осталось мало…