Джеймс Прескотт - Обратный отсчет

— Да. Вот это и есть чудо, – обезоруживающе улыбнулся отец.

— Где бы нам поговорить, где потише?

– Пошли на задний двор.

На кухне кто-то из гостей подставлял ведро под текущий потолок.

– Это еще что?

— Вчера протекло. Ты же знаешь, мои многочисленные таланты не включают в себя способность к ремонтным работам.

– Это-то все знают. А сантехника вызвать не пробовал?

— Как будто это так легко, — Феликс хмыкнул. — У сантехников, которые еще работают, очередь на недели вперед. Кто-то лежит больной, как твоя мать, а кто-то решил бросить работу и провести время с семьей. Повсюду, наверное, так. Да это и неважно: наши страдания скоро закончатся, и мы все воротимся домой .

-- Ненавижу, когда ты так говоришь.

– Потому что ты живешь фактами и людскими заботами, а не высшей правдой.

На заднем дворе они уселись на бывшие когда-то белыми пластиковые стулья. Пение сюда едва доносилось и даже отчасти ласкало слух. Легкий ветер убаюкивающе шуршал ветками старого вяза.

Для шестидесятилетнего человека отец был в отличной физической форме. Каждое утро он пробегал десять миль, отделявших его дом от Поплар Гроув. День был посвящен написанию проповедей и заботами о прихожанах. Изначально отец был католиком, но в лагере беженцев в Конго стал баптистом после встречи с миссионерами, которые кормили и одевали отчаявшихся людей.

После геноцида Феликс утратил статус посла и всю свою собственность. В основном, это были просто вещи, предметы, но многим пришлось бросить родных и близких, которые были слишком слабы или больны для трудного перехода до конголезской границы. В глазах большинства людей Запада хуту устроили резню, истребляя тутси. На месте же ситуация была не столь однозначна. Один городской квартал могли контролировать хуту, убивая всех встречных тутси, другой мог оказаться в руках тутси, где то же самое происходило с хуту. Обе стороны перестали считать противников людьми. Для многих молодых людей убийство стало своего рода наркотиком посильнее героина. Однако происходившее не подорвало веру ее родителей, а только укрепило ее.

Как дочка пастора, Кей выросла в церкви. Она пела гимны вместе со всеми и помогала отцу по мере сил. В старших классах, однако, она начала задаваться вопросами по поводу некоторых несоответствий в библейских историях, которые так любил рассказывать ее отец. Это были поначалу незначительные придирки, не отменявшие общего духа религиозной святости. Но в университете, изучая журналистику, она пошла по пути, который проповедовала ее профессор доктор Лаура Сайз, – все подвергать жесткому анализу в свете логики и разума, в том числе религию своего детства. Она не стала атеисткой, но накопившиеся сомнения не позволяли ей оставаться в церкви, не чувствуя себя лицемеркой. Религией для Кей стала истина. Как универсальная, так и каждодневная истина людских проблем. Кроме того, она уже не хотела быть такой, какой ее хотели бы видеть другие.

– Останься здесь, с нами, – отец наклонился и взял ее руки в свои. В листьях над головой шелестел ветер, слышно было, как где-то по соседству поют птицы.

– Папа, у меня работа. На меня рассчитывают.

– Пусть рассчитывают на кого-то еще. Твоя семья здесь. Здесь твое место. Так мало времени осталось – что может быть важнее мирного перехода на небеса?

– Я приехала уж точно не за этим, – Кей понимала, что ее слова ранят отца, которого всегда изумляло отсутствие в людях простодушной веры, жившей в его душе.

– Ты здесь с матерью и со мной – этого мне достаточно.

Кей соглашалась с его словами, но репортер в ней преследовал ее, как утренний запах кофе: сколько не крутись в кровати, он цепляет тебя и заставляет подняться.

– Как ты можешь продолжать верить даже после того, как было найдено доказательство существования жизни на других планетах?

– В каком смысле? – Феликс даже не моргнул.

– Не обижайся. Я все время про это думаю.

– Я в курсе, – он наклонил голову.

– Ученые говорят, что миллионы лет назад инопланетяне уничтожили почти всю жизнь на планете и населили ее новыми биологическими видами. И что мы – потомки этих инопланетных видов.

– Да.

– Ну? – его непоколебимость поражала ее. – Если наши предки вышли из пробирки, то наш создатель не тот Бог, которому ты поклоняешься, а Бог науки, Бог генетики.

– Так, – он протянул в ее сторону длинный черный палец. – Ты забываешь об одном маленьком факте.

Он выдержал паузу.

– Может быть, нас создали твои инопланетяне. Готов согласиться. Но кто создал их?

Конечно же Бог. Сомнения были не для отца. Кей с улыбкой обняла его.

– Когда тут станет потише, отнесешь вещи наверх. Я тебе комнату приготовил и место для Очкарика.

Кей не успела поблагодарить его, как пискнул телефон.

– Оставь, – отец протянул руку, как бы собираясь конфисковать проклятую штуковину.

Кей раздирала внутренняя борьба. Хор запел ее любимое К ним было слово . Остаться здесь до скорого конца выглядело как мечта. Греться в тепле любви родных людей. Можно завтракать в полночь и есть десерт до начала обеда, проводя беззаботные дни, как она мечтала в детстве, когда родители работали, но кто-то один всегда оставался с ней. В счастливые дни все трое собиралась вместе, но такие праздники были редки. Отец проводил много времени в церкви, а мать работала в банке, обеспечивая семье финансовую независимость.

Отец пошевелил пальцами протянутой руки.

Было бы хорошо… Но мир звал ее. Она посмотрела на экран – текст был от Лукаса: он что-то обнаружил в ее лэптопе.

Гренландия

Идя по следам противника, команда углубилась в переплет змеящихся улиц. В некоторых местах каменные стены домов обвалились и перегородили проход. Все испытывали странное чувство нереальности происходившего. Когда-то над этими улицами горели миллиарды звезд, теперь над головами шедших были тьма и миллиарды тонн льда. Эта скорлупа пустых домов, эти невидящие глазницы окон второго-третьего этажей вызывали тревожное ощущение, будто за группой кто-то все время наблюдает.

— Как будто слышишь шарканье подошв жителей по булыжной мостовой, – Анна словно прочла мысли всех членов группы.

Джек даже остановился от удивления. Анна повернулась и тронула его за локоть.

— Доктор Грир?

— Да, Анна?

– Вам случалось накладывать голографическую картинку на реальность?

— Накладывать? Через эти наши очки ОНМ?

— Не в техническом смысле. У вас вид отсутствующий, словно часть вашего сознания отвлеклась на решение трудной проблемы.

– Хочу понять это место. Кто здесь жил. Как они выглядели. Куда делись.

— И я тоже, — она словно стеснялась своего признания. – Я просканировала некоторые здания и нашла интересные соответствия.