Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

Приглашение на ужин лаборант принял, так как его работа в этот день должна была кончиться к семи часам, и он мог уйти из лаборатории, оставив ее под надзором Матвея, который здесь же и спал. Матвей имел строгий наказ держать лабораторию всегда в отсутствие Фернера под замком и не пускать туда никого постороннего.

Побеседовав с лаборантом, запомнив номера мешочков с новыми пробами и место, где мешочки стояли, Михаил Петрович отправился к становому и узнал у него фамилии баб, толокших пробы. Самая молодая из них и довольно красивая, Катерина, была дочерью нового амбарного караульного. Становой после разговора с Михаилом Петровичем отдал распоряжение послать Катерину, как только она вернется из лаборатории, на квартиру к Марине Львовне.

В семь часов бабы ушли, и через полчаса Фернер закончил свою работу: все пятнадцать новых проб стояли рядом на столе в занумерованных и завязанных мешочках. Матвей остался наводить порядок в лаборатории, а Фернер ушел домой, и к восьми часам все три эксперта отправились на именины.

Вскоре после того, как Фернер ушел из лаборатории, в ее дверях появилась миловидная Катя. Завязав разговор с Матвеем, она помогла ему убирать лабораторию и сообщила, между прочим, что сегодня все господа ужинают у химика и что даже инженер и немец, как звали Фернера, отправляются туда. Это известие сделало сурового Матвея более податливым, — он мог быть уверен, что никто из экспертов в ближайшие часы не придет в лабораторию. Поэтому он согласился на предложение Кати пойти погулять в лесочек за фабрикой. Но лабораторию он запер на замок и, прежде чем уйти, убедился, что все окна плотно закрыты и задвижки задвинуты. Солнце только что село, Матвей рассчитывал гулять не больше получаса и, во всяком случае, вернуться на свой пост прежде, чем совершенно стемнеет.

Не прошло и пяти минут после ухода Матвея с Катей, как к лаборатории скорым шагом подошел Кузьмин, отпер ее ключом, заготовленным уже давно «на всякий случай», и проник внутрь, заперев за собою дверь.

Забравшись во вторую комнату, где стояли пробы, он начал развязывать мешочки один за другим и подсыпать в каждый из них немного самого мелкого шлихового золота из пакетика, полученного от управляющего. После подсыпки мешочки опять завязывались. Развязывание тонкой бечевки в полутемноте было нелегко, и на каждый мешочек уходило довольно много времени. Наконец, Кузьмин с вздохом облегчения завязал пятнадцатый мешочек. Теперь оставалось только перетрясти в руках каждый мешочек, чтобы подсыпанное золото не осталось наверху, а перемешалось со всем содержимым и стало незаметным на глаз.

Кузьмин брал один мешочек за другим в руки, тряс и переворачивал его несколько раз, затем ставил на место. Он кончил уже девятый и... обомлел от страха: за дверью лаборатории послышался голос Матвея.

«Сейчас он войдет сюда, засветит огонь и все пропало, — с ужасом подумал бедный маркшейдер. — Позовут народ и поведут меня, словно вора, к экспертам на расправу. Пересмотрят пробы, узнают, зачем я прокрался в лабораторию».

Нужно было, не теряя времени, выбраться из лаборатории, пока Матвей был занят с Катей. Но путь отступления через дверь был отрезан, оставалось бежать через окно.

Кузьмин осторожно подошел к окну, выходившему на противоположную от двери сторону, в темный и пустынный переулок между лабораторией и фабрикой; он тихонько отпер его, вылез, затем припер окно снаружи и скрылся в сумерках за фабрикой. Зайдя домой и переодевшись, он отправился к Пузикову на именины, чтобы показаться экспертам на глаза.

У химика все общество было уже в сборе. В одном углу небольшой гостиной хозяин устроил винт, за который усадил Репикова, Грошева, Фернера и Бубнова. На столе возле дивана дымился самовар; возле него хлопотала Марина Львовна; ей помогал Борк. Лидия Николаевна и дочери станового сидели на диване, и Кузьмин присоединился к ним. Суетливый Михаил Петрович то присаживался к чайному столу и ухаживал за дамами, то заглядывал игрокам в карты и давал непрошеные советы, то выбегал в столовую, где накрывали стол для ужина и где он мог командовать горничной и по-своему расставлять бутылки и закуски.

Ужинать сели в половине одиннадцатого, потому что эксперты приняли приглашение с условием, чтобы их не задержали дольше полуночи.

Марина Львовна была очаровательна, как всегда, и в приподнятом настроении, потому что Кузьмин успел шепнуть ей, что задуманное благополучно исполнено.

Она посадила Борка справа, Репикова слева от себя, подшучивала над управляющим, который проигрался в винт, удивлялась усердию экспертов и сожалела, что благодаря ему рудник скоро лишится их интересного общества. Борк уверял, что их усердие обусловлено желанием убедиться в богатстве рудника. Михаил Петрович смешил публику анекдотами из рудничной жизни, а Фернер разошелся до того, что произнес курьезную застольную речь, состоявшую из подбора немецких слов, сходных по созвучию с русскими, но имевших другой смысл.

Тем не менее, когда пробило полночь, эксперты стали прощаться; при этом Борку удалось в прихожей шепнуть Марине Львовне несколько слов, заставивших ее покраснеть и обещать что-то назавтра.

После ухода экспертов Кузьмин сделал подробный доклад о своем визите в лабораторию. Конец рассказа несколько умерил радость заговорщиков; их проделка чуть не раскрылась, и в успехе еще нельзя было быть уверенным.

— Окно после вас ведь осталось не закрытым на задвижку! — всполошился Михаил Петрович. — Легко может статься, что Матвей уже обнаружил или обнаружит завтра утром, что кто-то лазил в лабораторию. При малейшем подозрении эти проклятые эксперты выкинут пробы и наберут новые или просто разругаются с нами и уедут.

— Господа, нужно кому-нибудь из вас, всего лучше Михаилу Петровичу, который на правах химика часто захаживает в лабораторию, посетить ее завтра утром пораньше, сейчас же после прихода Фернера, и незаметно задвинуть хоть один засов этого окна или, наоборот, под каким-нибудь предлогом раскрыть окно.

Это предложение Марины Львовны встретило общую поддержку и одобрение.

— Ну и жена у меня, настоящий министр! — воскликнул Пузиков. — Через какое окно вы вылезли, Григорий Ефимович?

— Через одно из тех, которые выходят к фабрике, но какое именно — не помню; кажется, левое.

— Н у, так вот: я пойду в лабораторию, а вы будете прогуливаться вблизи нее, и я открою окно, чтобы дать вам поручение.

Заговорщики разошлись по домам, несколько успокоенные мыслью, что Матвей, наверное, осмотрел и закрыл все окна раньше, чем уйти с Катей, и поэтому не станет проверять их ни вечером, ни утром, так что Михаил Петрович успеет замести следы.