Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

— Вот в чем дело! Маленькая ревность. Но вы можете быть спокойны: если я и сижу с ней иногда после ужина, то лишь по долгу гостя.

— И читаете ей книжки!

— Потому что она неразговорчива. Поверьте, что, если бы на ее месте были вы, мне не пришлось бы прибегать к чтению.

— Охотно верю! — улыбнулась Марина Львовна. — Но скажите, с чего это вы вздумали завязать вашу сегодняшнюю посылку моей собственной ленточкой? Я чуть не обиделась. Я хватилась ее вечером после нашей прогулки в старые работы и подумала, что вы вытащили ее из моей рубашки на память о белом зале. И вот вы посылаете ее мне обратно. Не будь в книге письма, я приняла бы это за знак полного разрыва наших отношений.

Борк рассмеялся и рассказал, где он нашел ленточку.

— Если бы я знал, что это ваша ленточка, я бы поступил с ней иначе, моя дорогая.

— Вот как, она была в кармане Грошева! — протянула Марина Львовна. — Теперь я понимаю и задний смысл его вопроса о белом зале. Он поднял ее там и догадался, чем мы были заняты, Яков Григорьевич!

— Да, это показывает, как легко попасться в вашем милом гнезде, где все у всех на виду и под надзором.

Быстро пролетел час, в течение которого Марина Львовна показала англичанину, что она не только обладает прекрасным телосложением, но и опытностью в любовных делах и страстным темпераментом. Борк не скрывал своего восхищения, и молодая женщина в душе торжествовала победу, а кроме того, сравнение этого любовника с ее мужем было далеко не в пользу последнего.

Вдруг в соседней комнате послышались шаги и громкие голоса. Марина Львовна только что встала и ходила по комнате, подбирая свое платье и белье, разбросанное по стульям и по полу. Услышав шум и узнав голос своего мужа, она застыла в прелестной позе испуга, взявшись рукой за сердце. Раздался стук в дверь.

— Яков Григорьевич! Вы можете выйти к нам? Михаил Петрович оспаривает правильность наших подсчетов работы фабрики, а я в этом деле не специалист, — это говорил Фернер.

— Что мне делать теперь? — прошептала Марина Львовна в ужасе, умоляюще глядя на Борка.

— Я сейчас выйду к ним и уведу их в комнату Грошева, так что ты сможешь уйти незаметно. А если нет — запрись здесь, пока мы все не уйдем на фабрику. Не бойся, дорогая, все устроится.

Стук повторился, и Борк подошел к двери и сказал:

— Простите, я одеваюсь, сейчас выйду к вам, подождите немного.

Он быстро оделся, освежил голову холодной водой и вышел; Марина Львовна заперла дверь на ключ и начала одеваться, прислушиваясь к голосам, доносившимся из гостиной. Там шел оживленный спор; Михаил Петрович, по обыкновению, горячился, и собеседники не уходили в другую комнату; молодая женщина оказалась под арестом. Она успела одеться, причесаться, затем присела к столу и покончила с ликером и конфетами. После этого она приподняла штору, открыла окно и отпрянула назад. На скамейке, в садике, против окна сидела Лидия Николаевна. При стуке задвижек она подняла голову от книги; хотя Пузикова сейчас же опустила штору, но девушка, вероятно, успела заметить, кто был в комнате англичанина.

«Ну, заметила так заметила! — подумала Марина Львовна. — И это даже к лучшему, пусть знает, что Борк мой».

Выходная дверь стукнула. В гостиной стало тихо; все, очевидно, ушли на фабрику. Пузикова открыла дверь и подбежала к окну; три спорщика шли уже через площадь. Она выглянула в сени и, убедившись, что они пусты, быстро вышла и спускалась уже с крыльца, когда в глубине сеней заскрипела дверь и появилась Лидия Николаевна с полотенцем в руках. Марина Львовна заметила ее и быстро скомбинировала план самозащиты. Подождав девушку у крыльца, она поздоровалась и сказала:

— Вы в купальню, и я туда же. Мы с Михаилом Петровичем по пути зашли на фабрику. Кстати, я еще не бывала у них в гостях. Англичанин показал мне свою комнату, и мы видели вас на скамье в садике. Какая вы счастливая, что у вас при доме есть уголок, где можно посидеть в жаркий день...

Строгая проверка производительности фабрики, произведенная Борком и Фернером, обнаружила, что записи в книгах конторы за последние месяцы совсем не соответствуют действительности, в этих записях количество руды, переработанной бегунами за сутки, систематически уменьшалось, чтобы содержание золота выходило больше. После исправления записей оказалось, что содержание золота в руде получалось довольно убогое, несмотря на разработку только более богатых забоев и участков жилы. Пробы, взятые Грошевым в последнее время в разных местах, оказались в резком противоречии с результатами первых проб, подправленных штейгером и маркшейдером.

Посовещавшись, эксперты решили повторить первые пробы, взяв новый материал из тех же забоев.

И вот, на следующий день после свидания с Пузиковой Борк и Грошев совершенно неожиданно для управляющего отправились с раннего утра на рудник, не предупредив даже штейгера. Бубнов узнал об этом только от Репикова и поскакал вслед за экспертами в надежде подправить пробы курением «золотых» папирос. Но его постигла неудача: у первого же забоя, где начали брать пробу и где он предложил свои услуги посветить, ему вежливо, но решительно заявили, что берутся проверочные пробы, и никого из администрации рудника не должно быть поблизости.

Василию Михайловичу оставалось только удалиться; он вернулся на стан и немедленно доложил управляющему о положении дела; вызвали химика и маркшейдера на совещание. Все повесили головы, так как новые пробы, несомненно, должны были подтвердить бедность жилы. После долгих дебатов решили применить последнее средство, правда, довольно рискованное. В случае удачи оно могло поправить все дело, а в случае неудачи только немного испортило бы репутацию управления. Но выбора не было. Исполнение было поручено Кузьмину, которого эксперты всего меньше могли бы заподозрить. Он получил от Репикова маленький пакетик с предписанием «действовать умненько и осторожно и, главное, не перестараться».

Михаилу Петровичу было поручено привлечь к содействию и Марину Львовну, от которой зависело многое, — она должна была пригласить всех трех экспертов в этот день на ужин под предлогом своих именин.

Борк и Грошев привезли к обеду пятнадцать новых проб и немедленно сдали в лабораторию для просушки и измельчения.

Марина Львовна, узнав от мужа о новом плане, с восторгом согласилась помочь и дала один очень практичный совет.

Сама она принялась за хозяйские хлопоты, а Пузиков отправился приглашать экспертов на ужин.

Борка и Грошева он застал после обеда дома; они занялись изучением самых старых книг и планов рудника, относившихся к тому счастливому времени, когда работались верхние богатейшие горизонты. Борк согласился прийти на ужин с удовольствием, Грошев — после некоторых отговорок. Фернера Михаил Петрович разыскал в лаборатории. Здесь, под его присмотром, четыре бабы толкли в больших чугунных ступках привезенные пробы, а служитель Матвей просевал истолченное и ссыпал в мешочки с номерами. Фернер отвешивал и отмеривал флюсы для предстоявшей завтра плавки.