Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

— Ну, что же, Марина Львовна, нравится ли вам этот выход или нет?

Молодая женщина глубоко вздохнула, повела плечами, словно стряхивая с себя путы, удерживавшие ее на «Убогом» руднике. В конце концов она еще не связывала себя с Борком неразрывными цепями; до осуществления развода должно было пройти немало времени, и если бы англичанин оказался слишком тяжелым в роли мужа, то ведь она еще будет иметь возможность передумать. Вращаясь в столице, в его кругу, можно было присмотреть себе и что-нибудь лучшее.

— Я почти согласна! — сказала она, поднимая, наконец, глаза на своего собеседника.

— Почему же это «почти»?

— Потому что нужно выяснить некоторые подробности. Пойдемте дальше.

Она опять взяла Борка под руку, и они пошли по тропинке, все более удаляясь от стана. Англичанин рассказал ей о себе, о своих планах на будущее, своих средствах и связях, и она все тверже и тверже убеждалась, что судьба посылает ей неожиданное счастье. Потом они начали обсуждать подробности отъезда с рудника. Ввиду малого числа почтовых лошадей на тракте в Читу, эксперты предполагали разделиться: сначала отправить Матвея с тяжелым багажом лаборатории, через сутки — Грошева с Фернером и еще через сутки — Борка. Уезжать с ними прямо со стана Пузикова считала слишком скандальным и небезопасным, — мало ли что мог предпринять Михаил Петрович под горячую руку! Поэтому она предложила, чтобы отъезд состоялся днем, сейчас же после обеда; за час до выезда она отправится как будто на прогулку по большой дороге вниз по долине, отойдет версты три-четыре и сядет к нему в экипаж, когда Борк ее догонит. До вечера ее никто не будет искать, а когда схватятся, — догнать уже будет трудно.

— А вы не передумаете за остающиеся два-три дня? — спросил Борк.— Вы ведь так любите этот рудник, эту дикую природу.

— Нет, раз я решилась, то уже окончательно, характер у меня твердый... И я ведь люблю тебя! — прибавила она, охватывая обеими руками англичанина и пригибая его к себе.

Обнаженные руки касались щек Борка, трепетная грудь прижималась к нему. Мог ли он устоять перед искушением?

Отправляясь на свидание, Борк не имел намерения предлагать своей случайной любовнице сделаться его женой. Она ему нравилась физически как женщина, он испытывал наслаждение в ее объятиях, но относительно нравственных качеств у него были некоторые сомнения. Предложение выплыло само собой во время разговора, как лучший выход из затруднительного положения. Его самолюбие не дозволяло ему нарушить слово, а профессиональная честь не позволяла дать ложный отзыв. Борк был еще смущен, задумчив, но стоявший перед ним соблазн был слишком велик.

Солнце уже спустилось к горам, когда любовники, опять разными дорогами и не одновременно, возвращались в стан. Она была совершенно довольна своей прогулкой.

Он был задумчив и рассеян.

«Луидоры уезжают!» — разнеслась весть по стану «Убогого» рудника.

В лаборатории Фернер с Матвеем упаковывали оставшуюся посуду и реактивы. Борк и Грошев наносили на плане и разрезах рудника все пробы, в точности которых нельзя было сомневаться, подсчитывали запасы руды и содержание в ней золота и приходили к все более и более печальным выводам.

Такое дело не только покупать, но и даром брать не стоило.

Под вечер укатил Матвей с объемистым багажом, на рабочей улице мальчишки проводили его пронзительным «ура», потому что знали, что это не луидор, а простой служитель; они бежали толпой за телегой до выезда за околицу.

Эксперты устроили вечером последнее совещание, чтобы выработать текст длинной телеграммы, которую нужно было послать в правление общества и которая должна была в кратких, но точных выражениях представить результаты полуторамесячной работы по изучению дела. Грошев должен был отправить ее с дороги.

Под предлогом спешной работы эксперты отказались от прощального ужина, который хотел дать им управляющий; пришлось ограничиться ранним обедом, после которого Грошев и Фернер собирались уехать.

Утром эксперты укладывались, затем Грошев снял на прощание ряд фотографических снимков с построек стана для иллюстрации доклада о плохом состоянии сооружений. Наконец, все трое зашли попрощаться к старшим служащим, у которых бывали в гостях; так прошло время до обеда.

На обед к управляющему Грошев и Фернер явились уже в дорожных костюмах; из служащих был приглашен только штейгер. Обед прошел скучно, эксперты хранили полное молчание о выводах, к которым пришли насчет рудника, и на вопросы Репикова и Бубнова отделывались неопределенными фразами, переводя разговор на другие темы.

Отпустить гостей без шампанского, не выпить с ними «конную чашу» было бы противно приисковому этикету. Когда вино запенилось в бокалах, Репиков пожелал экспертам счастливого пути и выразил надежду, что они не очень скучали в течение пяти недель, проведенных на «Убогом», и что они имели возможность вникнуть глубоко в дело и вынесут ему оправдательный приговор.

В ответ на это Борк выразил благодарность за любезный прием, широкое гостеприимство и полную свободу, предоставленную им для изучения дела, но о впечатлениях от этого изучения, о выводах экспертизы — ни слова. Грошев, в свою очередь, благодарил за содействие при его работах в руднике и заметил, что хотя в иных случаях рвение любезных хозяев, желавших выставить богатство рудника в наилучшем свете, было несколько преувеличено и заставило экспертов исполнить лишние работы, но, в общем, это не повредило результатам экспертизы. В заключение он выразил надежду, что владелец предприятия, несомненно, оценит столь ревностную деятельность своих служащих.

Во время речи Грошева, говорившего без малейшей насмешки, Николай Константинович и Василий Михайлович переглядывались и чувствовали себя неловко, а Лидия Николаевна, вспомнившая слова Марины Львовны, с недоумением смотрела то на оратора, то на отца; Борк улыбался, а Фернер кусал губы, чтобы не расхохотаться.

Когда Грошев кончил, поднялся Бубнов и слегка дрожащим голосом произнес:

— Господа! Мы, служащие рудника, конечно, знаем золотоносную жилу не хуже уважаемых экспертов. Мы видим, что ее работающаяся часть небогата. Но мы видели также то, что теперь уже видеть нельзя! Мы видели жилу и раньше, когда работалась ее богатейшая верхняя часть, давшая владельцу миллионы, которые он прокучивал в столицах и заграницах и из которых не уделил даже малой доли на разведки в длину и глубину. Вот чем объясняется печальное настоящее, заставившее владельца продавать дело, которое, я уверен, даст еще много миллионов! Сейчас мы работаем, господа, бедный пережим жилы, но глубже пойдет опять богатый раздув ее, а за сбросом лежит продолжение богатейшей верхней части. Его нужно только найти.