Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

— Я поднимаю бокал за наших гостей, удостоивших своим посещением этот рудник, затерянный среди гор и лесов на монгольской границе. Я искренне желаю, чтобы гостям здесь понравилось и чтобы они решились превратить свое временное пребывание в постоянное. Хотя нам, старожилам, и будет тяжело расставаться с любимой местностью, но мы прежде всего желаем процветания нашему руднику. За здоровье господ экспертов, ура!

Бокалы зазвенели, все спешили чокнуться с приезжими.

После короткой паузы мистер Борк выразил благодарность за прием, а также надежду на то, что господа управляющий и служащие будут способствовать успеху работы экспертов. Он предложил выпить за здоровье любезных хозяев. Михаил Петрович в длинной и несколько запутанной речи выразил пожелание, чтобы все работы экспертов протекали без помех со стороны стихий и людей и чтобы каждая проба, взятая ими из жилы, обнаружила хорошее содержание золота. В заключение он поднял бокал за того, кто всего больше будет трудиться над этими пробами, именно за Фернера.

Приезжий химик ответил с явной иронией. Он сказал, что блестящий результат проб, конечно, очень желателен, но только в том случае, если стихии и люди не будут улучшать то, что уже создала природа (при этих словах штейгер и маркшейдер почувствовали себя неловко и невольно переглянулись); поэтому он предложил тост за Пузикова, лаборатория которого даст возможность добиться таких желанных результатов.

Василий Михайлович счел долгом выразить пожелание, чтобы экспертам рудник полюбился так же, как ему, и поднял бокал за здоровье Грошева. Грошев, в свою очередь, ответил, что он искренне желает, чтобы рудник совершенно не оправдал своего печального названия «Убогий», и пил за здоровье Бубнова, который сам давно бы перекрестил рудник в «Богатый» или «Удалый», если бы был его владельцем.

Наконец, мистер Борк предложил еще тост за цветник прелестных дам, который они, путешественники, совершенно неожиданно нашли на этом далеком руднике; одно присутствие этого цветника делает рудник не убогим, а интересным.

Дамы были очень польщены этим тостом, совершенно неожиданным в устах чопорного англичанина. Марина Львовна, как самая бойкая из них, сочла долгом ответить, что и они, жены и дочери служащих, желают экспертам успеха в их тяжелой работе и постараются дать им в часы отдыха веселое общество и развлечение.

Тосты оживили настроение хозяев и гостей, сблизив их друг с другом. Даже церемонный мистер Борк сделался разговорчивее и оказался интересным собеседником. Он рассказывал о жизни на золотых рудниках Трансвааля, где он провел несколько лет.

Это дало повод Марине Львовне, его соседке справа, описать англичанину в ярких красках жизнь, которую они ведут на «Убогом». Сидевший напротив Василий Михайлович попытался было внести поправку в чересчур фантастические, как ему казалось, рассказы, но, получив молниеносный взгляд прекрасных серых глаз молодой женщины, понял, в чем дело, и даже начал поддакивать и давать ободряющие ответы на некоторые вопросы Борка.

Грошев, сидевший по другую сторону супруги химика, слушал ее с видимым восхищением, но в уголках его глаз пряталась веселая насмешка. Англичанину, как-никак мало знакомому с русской жизнью, Марина Львовна могла рассказывать турусы на колесах, но русский горный инженер, видавший разные виды, конечно, сразу почувствовал фальшь. Он только сначала не мог понять, является ли эта красивая дама просто врушей по природе или же она лжет с определенной целью. Поэтому он обратился к своей соседке справа, Надежде Поликарповне, и ловко поставленными вопросами сумел поймать простодушную дочь станового и выяснить себе кое-что относительно положения дел.

«Эге, — подумал он, — нам нужно будет держать ухо востро и смотреть в оба, чтобы не попасть впросак».

Николай Константинович беседовал на другом конце стола со своими соседями, Михаилом Петровичем и Фернером, о пробах и приспособлении лаборатории к нуждам экспертов. Но когда эта тема была исчерпана, он, как и остальные за столом, стал вслушиваться в разговор, который шел между англичанином и Мариной Львовной, и понял, что она повела рискованную игру. Конечно, он не стал ее опровергать, но воспользовался тем, что часы пробили десять, встал и, поднимая рюмку ликера, заявил:

— Господа, как нам ни приятно общество столичных гостей, столь редких на нашем убогом руднике, но мы не должны забывать, что эти гости совершили далекий и утомительный путь. Им, несомненно, хочется отдохнуть перед началом своих работ, но они из любезности сидят, чтобы не расстроить веселой компании. Выпьем же последнюю рюмку за их здоровье и пожелаем им спокойной ночи!

Марина Львовна была не особенно довольна тем, что ее рассказ о летних пикниках был прерван на самом интересном месте, но все встали, и ей пришлось замолчать. Она была утешена тем, что Борк при прощании дважды поцеловал ее ручку и заявил, что он очарован сегодняшним вечером и своей прелестной собеседницей. Когда эксперты удалились в свою половину, Репиков удержал сослуживцев на некоторое время за столом, чтобы обсудить «начало кампании», как он выразился. Лидия Николаевна увела дам в гостиную, а мужчины еще долго оставались в столовой. При этом Николай Константинович улучил минуту, чтобы попросить Михаила Петровича несколько умерить восторженность Марины Львовны, которая могла навредить делу.

На следующий день, хотя это был четверг и не праздник, в честь гостей на кухне управляющего уже с раннего утра готовились пирожки. Эксперты явились к чаю в рабочем костюме — высоких сапогах и парусиновых куртках. За чаем разговор шел о деятельности фабрики; вытребовали Михаила Петровича, вместе с которым явилась и Марина Львовна, выпросившая накануне у Борка разрешение присутствовать при осмотре, сославшись на то, что в обычное время женщин на работы не пускают.

— А с знатными иностранцами всюду можно пройти и все увидеть! — мило улыбаясь, заявила она.

Узнав об этом разрешении, Лидия Николаевна также выразила желание принять участие в обходе фабрики. Она боялась, что супруга химика, будучи единственной дамой, завладеет англичанином, продолжит свои фантастические рассказы о жизни на глухом руднике и дискредитирует ее отца в глазах экспертов.

Напившись чая, вся компания направилась через площадь и поднялась на помост, по которому телеги с рудой въезжали в верхний этаж амбара при фабрике. Обыкновенно этот помост был покрыт толстым слоем пыли, щепок и кусочков кварца; теперь весь мусор был убран и старые, измочаленные бревна посыпаны желтым песочком. Грошев сразу заметил эту декорацию и улыбнулся под своими нависшими усами.