Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

— А это что за выработки? — спросил Грошев, указывая на черневшие справа и слева боковые галереи, отходившие от штольни.

— Это квершлаги, которыми искали потерянное продолжение жилы за главным сбросом, — ответил Василий Михайлович.

— И не нашли, очевидно?

— Не нашли, потому что остановили их слишком рано.

При этом заявлении штейгера Репиков почувствовал себя неловко, потому что эти поиски были остановлены по его распоряжению из-за экономии, которую нагоняли последние годы во всем.

Еще один поворот, и штольня уперлась в какую-то крепь и кончилась. Здесь стоял вагончик под устьем люка, через который ссыпалась руда.

— Это гезенк N 2, — объяснил Василий Михайлович. — По нему нужно лезть вверх, но берегите головы, господа, местами очень низко.

Гезенк круто шел вверх, и подниматься приходилось по простым лестницам-стремянкам из одного отделения в другое, местами протискиваясь между балками крепи. Одолев одну лестницу, нужно было вылезать через узкий люк на помост и переходить к следующей. От ног рабочих, прошедших здесь бесчисленное множество раз, ступени покрылись липкой грязью и были скользки; у поднимавшихся одна рука была занята свечой, а другой нужно было хвататься за эти ступени и осторожно переставлять ноги, чтобы не оступиться и не полететь на два - четыре метра вниз. Все лезли молча, сосредоточенно, и слышны были только шуршание ног и учащенное дыхание. После пятой лестницы сделали передышку. Здесь открывался в одну сторону штрек — горизонтальная галерея, шедшая вдоль жилы. Между темными массами породы тут местами еще уцелели глыбы белого кварца.

Столпившись в устье штрека вокруг штейгера, развернувшего план рудника, эксперты задавали вопросы и узнали, что на этом горизонте жила оказалась тонкой и недостаточно богатой, почему хозяин не велел развивать работы. Здесь все остановлено, а добыча руды сосредоточена в других частях рудника.

Полезли дальше и одолели еще пять лестниц, таких же скверных. Грошев сказал Борку по-английски, что гезенк устроен отвратительно и вместе с тем неэкономно, заложено много лишних крепей, только стесняющих проход.

Конец его слов был заглушен грохотом, внезапно раздавшимся где-то рядом, за дощатой стеной, вдоль которой шли лестницы. Дамы вскрикнули от неожиданности.

— Это спускают руду сверху, через люк, в вагончик, который мы видели в штольне, — успокоил их Грошев.

— Пока я не вижу особых прелестей в подземном мире, — сказала Марина Львовна Борку, остановившемуся возле нее перед последней лестницей. — Темно, тесно, грязно. Хорошо, что я надела перчатки, а то бы пришлось хвататься голыми руками за эти грязные ступени.

— Подождите, Марина Львовна, — успокаивал Борк. — Имейте терпение. Под землей, конечно, не салон для прогулки, но интересного много.

— И вы находите, что наш рудник заслуживает внимания, устроен хорошо?

— Я еще слишком мало видел его, чтобы высказать свое мнение. Главное — работы по жиле — ведь еще впереди.

Мучительный подъем, утомивший всех, наконец кончился. Посетители направились теперь по штреку второго этажа. Горизонтальная, довольно узкая галерея была сплошь закреплена, потому что выше и ниже ее кварцевая жила была уже выработана и оставшаяся после нее пустота заложена глыбами пустой породы и обрубками крепей. Штрек был низкий, приходилось идти согнувшись; с крепи местами сочилась вода и висела на бревнах каплями, сверкавшими, точно алмазы; пахло гнилью, по стенкам грязно-белыми пятнами раскинулась плесень.

В конце штрека могильная тишина, царствовавшая в осмотренной части рудника, уже нарушалась различными звуками: слышались глухие голоса, скрежет лопат, стук кайл, удары тяжелого молота.

— Вот здесь богатый забой! — заявил штейгер, указывая на черную дыру, открывшуюся справа над головами.

— Надо посмотреть его, — сказал Грошев.

— Только осторожно, тут и скользко, и грязно, и низко! — предупредил Бубнов.

Поднялись в дыру по лестнице, но дальше нужно было карабкаться круто вверх, согнувшись, почти на четвереньках, прямо по неровной поверхности камня — лежачему боку жилы, — скользя по черной глине ее оторочки, хватаясь за столбики, поставленные для поддержки нависшей породы висячего бока, и протискиваясь между ними. Вверху виднелся тусклый красноватый свет.

Этот неудобный ход, — «седьмой восстающий», назвал его штейгер, — оканчивался вверху тупиком, упираясь в стенку белого кварца, представлявшую не вынутую еще часть жилы, около метра вышиной. Кварц тускло блестел при свете свечей и был испещрен черными гнездами — включениями боковой породы — и ржаво-желтыми пятнами и подтеками охры. У подножия стенки, скорчившись, словно гномы, сидели два китайца; свечу они подвесили к ближайшему столбику, и она слабо освещала их работу. Один держал обеими руками бур — кусок круглого железа с стальным острием, а другой ударял тяжелым молотом по этому буру; после каждого удара первый немного поворачивал бур вокруг его оси. Так, удар за ударом, бур въедался в твердый кварц и долбил цилиндрическую дыру для динамитного патрона, который должен был раздробить часть жилы на куски. Время от времени бурильщик вынимал бур и выскабливал круглой железной ложечкой, прикрепленной к проволоке, скопившуюся буровую муку в виде белого кварцевого порошка.

Китайцы были в грубой парусиновой одежде, совершенно черной от грязи; головы у них были обвязаны по-бабьи грязными платками, скрывавшими подвернутую косу; плоские лица с выдающимися скулами и косыми глазами также были покрыты слоем грязи.

Когда посетители насмотрелись на работу бурильщиков, Василий Михайлович крикнул им:

— Эй, ходя, погоди, смотреть надо!

Китайцы отстранились от забоя, и штейгер, осветив жилу, показал экспертам и дамам тоненькую желтую полоску, шедшую прерывисто вдоль жилы и похожую по цвету на горчицу.

— Вот это самое богатое место, — сказал он. — Отдельные пробы дают больше фунта золота, которое часто видно простому глазу.

Он указал пальцем на маленькое ярко-желтое зерно, тускло блестевшее среди белого кварца.

Грошев отметил в записной книжке положение этого богатого забоя, который нужно было осмотреть подробнее и взять пробу.

— Теперь обратно в штрек! — сказал Василий Михайлович. — Но советую съехать на собственных салазках, держась за подпорки.

Дамы смущенно засмеялись. Но штейгер не шутил. Чтобы спуститься вниз по крутому и скользкому скату, нужно было или пятиться, нащупывая ногой выступы, или же сесть и съезжать вниз, хватаясь за встречные столбики, чтобы не раскатиться слишком быстро. Штейгер подал пример, и все, один за другим, съехали благополучно, испачкав только свои штаны на грязном скате в несколько метров длиной.