Анри Бертьен - Вождь (Вересковая пустошь)

— Он здесь не нужен…

— Поздно. Он уже понял, что он здесь не нужен.

— ???

— Он уже сумел собрать сторонников, убедив их в том, что старый вождь выжил из ума и хочет увести отсюда людей на верную гибель. Сейчас его охраняют шестеро из них. Убрать их тихо?

— Нельзя… — Вождь вздохнул. — Как только это станет достоянием толпы — мы потеряем большую её часть. Я… — Он на секунду задумался, затем произнёс, как отрубил: — Я жертвую малым. — А Го склонил голову в знак принятия произнесённого решения и, мельком взглянув на приближающуюся фигуру, тихо исчез.

А Джонг вздохнул, вспомнив, как, нарушив завет старика Йока, племя всё же выбрало нового шамана. Не сразу, конечно — пока в памяти ещё были свежи воспоминания о великом бегстве, пока были свежи раны в сердцах, тоскующих о погибших родных и близких — люди чтили память и заветы того, кто спас их, спас всё племя от великой гибели. Но… Сменилось поколение: выросли дети, знавшие обо всём этом лишь по рассказам матерей и отцов. И всё изменилось. А их дети уже слушали о прошлом, как о выдуманной сказке. Тогда и был избран Ну Кон — новый шаман.

В то время уже работал Совет Старейшин. Там не было никого из членов старого Совета — все они умерли с усмешкой на устах от руки врага, в бессильной злобе своей бесновавшегося над ними, но так и не нашедшего следов племени. Никто из них не взвыл, когда из него тянули жилы, не застонал, когда тело его протыкали кольями и пиками, не взмолился о пощаде, когда ордынцы, устав от насилия, уже просто резали на куски его старую жену. Они умерли — будучи горды тем, что их дети и внуки, их плоть и кровь — теперь будут жить, оставят свой след на этой земле. Новый Совет Старейшин А Джонг составил тогда почти целиком из юношей — таких же, как и он сам. Это не могло не вызвать улыбки… тогда. А сейчас — они были так же седы, как и он. И… более-менее мудры. По крайней мере, на них можно было рассчитывать, когда для принятия сложных решений нужен был более мощный авторитет, чем просто авторитет вождя. Но… Ну Кон сумел убедить их. И убедить всё племя — в том, что он нужен.

— Наши отцы и деды жили с шаманом. От него они узнавали волю богов. И делали так, как велели им боги. — Вещал он. — А боги часто спасали их от неминуемой гибели, предупреждая об опасности. В конце концов, и сюда вы пришли, чтобы остаться в живых — тоже по воле богов, изречённой великим шаманом. — Выкладывал Ну Кон свой последний, непрошибаемый аргумент.

— Но ведь это был великий Йок, — как-то возразили ему.

— Великий Йок часто снится мне во сне и излагает свою волю. — Тут же нашёлся Ну Кон, сообразивший, что спорить со славой великого старца явно не следует — к ней лучше просто примазаться.

— И что же тебе поведал великий Йок? — Спросили его.

— Он сказал, что пришло время, когда племя должно выбрать нового шамана. — Потупив взгляд, но не моргнув глазом, солгал Ну Кон. Всё это купило многих. Особенно — заявление о том, что в выборах будет участвовать всё племя: такого шоу не помнил никто. Члены Совета Старейшин выбирались в родах, и, если имя выбранного не отвергалось советом — становились его членами. Здесь же ожидалось зрелище… Величественное зрелище… "Толпе нужны развлечения… Нужны праздники… величественные праздники. Я об этом забыл. Это была моя ошибка. Большая ошибка. Что ж — пусть они выберут себе шута.", — Решил тогда А Джонг. И… Совершил вторую ошибку. Ибо единственный претендент на роль шута жаждал власти. Мечтал о ней. И — почти получил её. Над этим тихо смеялись — как он, как члены Совета Старейшин, так и большинство в племени. Практически никто не воспринимал Ну Кона всерьёз. Помнится, поймав на себе очередной, мельком брошенный снисходительно-насмешливый взгляд, шаман пристал к отошедшему посмотреть на звёзды члену Совета И Тонгу:

— Скажи, И Тонг… — Шаман едва сдерживал гнев — казалось, что все силы его были направлены на то, чтобы не обрушить мощь всей вселенной на голову старца. — Скажи… Почему… Когда говорил Йок — все слушали его с вниманием… с очень… пристальным… вниманием… Не перебивая его, не пререкаясь с ним… Не насмехаясь над ним. Его слово, его воля… были законом… если не для всего Совета, то, по крайней мере, для большинства. А остальные… Никогда не смели его перебивать и пререкаться с ним, и лишь наедине, удалившись от других, обсуждали то, что казалось им невероятным… Я — такой же шаман, как и он. — Говоривший гордо вздёрнул подбородок, заметив промелькнувшую на лице И Тонга снисходительную усмешку. — Я — такой же шаман… — Медленно, почти по слогам, выразительно повторил он. Старец уклончиво едва заметно склонил голову набок — дескать, с таким вариантом ещё можно, скрепя сердце, почти согласиться. — Так почему же, — голос шамана дрожал от негодования, — вы… вы все… позволяете себе так со мной себя вести? Вы что — не уважаете память старого Совета? Память предков? Вы хотите, чтоб надо мной смеялось всё племя? — Старец, философски вздёрнув бровь, лишь слегка качнул головой — не то выражая недоумение, не то имея в виду, что он об этом просто не думал. Шаман злился всё больше, негодование переполняло его: да как они, простые смертные, смеют так вести себя с ним, общающимся с высшими силами, излагающим племени волю богов? — Скажи, старик… Почему? — Уже задыхаясь от ярости, но из последних сил пытаясь удержаться в рамках приличий, снова повторил, едва выдохнув свой вопрос, он. — Почему вы все… так относитесь ко мне? — Старец пожевал губами, отвернулся. Сплюнул — так, как сплёвывают остатки табака — хотя шаман был готов отдать голову на отсечение, что никакого табака за миг до этого у него во рту не было.

— Мудрым спрашивать ни к чему, а глупцам… и расспросы не помогут. — Пристально глядя в глаза шаману, наконец произнёс он. И, видя закипающую ярость на лице собеседника, положил ему руку на плечо и успокаивающе добавил:

— Это не я сказал. Это слова Великой Урсулы. И… я не знаю, что она имела в виду. — Закончил И Тонг, и, пряча смеющийся взгляд, засеменил прочь. Шаман зло сплюнул себе под ноги. "Ну, погодите же…", — пронеслось в голове у него. — Я дождусь удобного момента… Я подготовлю это стадо… И расколю его, противопоставив ваше мнение воле богов. Вот тогда и посмотрим, какая часть стада пойдёт за вами, а какая — за мной.", — И, притопнув ногой в знак решимости исполнить задуманное, он резво, почти бегом, зашагал прочь, от избытка энергии иногда подпрыгивая на ходу, чтобы сбить ногой головку попавшегося на пути цветка.

…Воспоминания А Джонга прервал У Гор — один из наиболее уважаемых членов Совета Старейшин, который, вопреки требованиям своего сана, примчался, как мальчишка, к вождю, чтобы воочию убедиться в правоте либо слухов, либо своих мыслей.