Мэтт Хейг - Полночная библиотека [litres]

– Не понимаю, – ответила девочка, уютно устроившись под одеялом, пока Нора усаживалась рядом с ней на пол.

– Ну, это такая игра.

– Люблю игры.

– Сыграем?

– Да, – улыбнулась ее дочка. – Давай.

– Я буду спрашивать тебя о том, что ты уже знаешь, а ты мне отвечать. Например, если я спрошу: «Как зовут мамочку?» – ты ответишь: «Нора». Поняла?

– Наверное.

– Итак, как тебя зовут?

– Молли.

– Так, как зовут папочку?

– Папочка!

– Но у него ведь есть свое имя?

– Эш!

Что ж. Это было весьма удачное кофейное свидание.

– И где мы живем?

– В Кембридже!

Кембридж. В этом был смысл. Норе всегда нравился Кембридж, он всего в тридцати милях от Бедфорда. Эшу, должно быть, тут тоже нравилось. И недалеко от Лондона, если он там еще работал. Вскоре после окончания бакалавриата в Бристоле она подала заявку на магистерскую программу по философии, и ей предложили место в Киз-Колледже.

– В какой части Кембриджа? Помнишь? Как называется наша улица?

– Мы живем на… Бол… Болтон-Роуд.

– Умница! А у тебя есть братья или сестры?

– Нет!

– А мамочка с папочкой любят друг друга?

Молли рассмеялась на этот вопрос:

– Да!

– Мы никогда не кричим?

Смех стал дерзким:

– Иногда! Особенно мамочка!

– Извини!

– Ты кричишь, только когда очень-очень-очень устаешь, и потом извиняешься, так что ничего. Все хорошо, если извиняться. Так ты говоришь.

– Мамочка ходит на работу?

– Да. Иногда.

– Я все еще работаю в магазине, в котором познакомилась с папочкой?

– Нет.

– Что мамочка делает, когда ходит на работу?

– Учит людей!

– И как она… как я учу людей? Чему я их учу?

– Фи-ло… фи-ло-фо-сии…

– Философии?

– Я так и сказала!

– И где я их этому учу? В университете?

– Да!

– В каком университете? – потом она вспомнила, где они жили. – В Кембриджском университете?

– Верно!

Она попыталась заполнить пробелы. Может, в этой жизни она вновь подала заявку в магистратуру, а успешно ее закончив, получила место преподавателя.

В любом случае, если ей придется блефовать в этой жизни, ей, пожалуй, придется почитать еще много книг по философии.

Но затем Молли сказала:

– Но ты уже бросаешь.

– Бросаю? Почему я бросаю?

– Ради книжек!

– Книжек для тебя?

– Нет, глупенькая. Для взрослых.

– Я пишу книгу?

– Да! Я же сказала.

– Я слышу. Просто хочу, чтобы ты повторила. Ведь это вдвойне приятно. И медведи становятся не страшны. Верно?

– Верно.

– Папочка работает?

– Да.

– Знаешь, что папочка делает на работе?

– Да. Он режет людей!

На мгновение она забыла, что Эш – хирург, и удивилась, не с серийным ли убийцей она живет.

– Режет людей?

– Да, он режет тела, чтобы людям было лучше!

– Ах, да. Конечно.

– Он спасает людей!

– Да, верно.

– Только если ему грустно, значит, человек умер.

– Да, это печально. Папочка еще работает в Бедфорде? Или он работает теперь в Кембридже?

Девочка пожала плечами.

– В Кембридже?

– Он занимается музыкой?

– Да. Да, он играет. Но очень-очень-очень-очень плохо! – она сказала это, хихикая.

Нора тоже рассмеялась. Хихиканье Молли было заразительным.

– А… у тебя есть тети и дяди?

– Да, есть тетя Джайя.

– Кто такая тетя Джайя?

– Папочкина сестра.

– А еще кто?

– Дядя Джо и дядя Эван.

Нора почувствовала облегчение: в этом времени ее брат жив. И он с тем же мужчиной, что и в ее олимпийской жизни. И он явно общался с ними, так что Молли знала его имя.

– Когда мы в последний раз видели дядю Джо?

– На Рождество!

– Тебе нравится дядя Джо?

– Да! Он забавный! И он подарил мне панду!

– Панду?

– Мою любимую обнимашку!

– Панды – тоже медведи.

– Только добрые.

Молли зевнула. Она становилась сонной.

– А мамочка и дядя Джо любят друг друга?

– Да! Ты вечно висишь с ним на телефоне!

Это было любопытно. Норе казалось, она ладит с ним только в тех жизнях, в которых не участвовала в «Лабиринтах» (в отличие от ее решения продолжить плавать, кофейное свидание с Эшем случилось после пения в группе). Но это нарушало ее теорию. Нора гадала, не стала ли сама Молли связующим звеном. Может, эта малышка залечила рану, нанесенную отношениями между ней и братом.

– У тебя есть бабушки и дедушки?

– Только бабушка Сэл.

Нора хотела спросить про смерть своих родителей, но, пожалуй, сейчас было не время.

– Ты счастлива? Когда не думаешь о медведях?

– Думаю, да.

– А мамочка с папочкой счастливы?

– Да, – проговорила она медленно. – Иногда. Когда ты не устаешь!

– А мы часто весело проводим время?

Она потерла глаза.

– Да.

– У нас есть домашние животные?

– Да. Платон.

– Кто такой Платон?

– Наш пес.

– А какой он породы?

Но она не получила ответа, потому что Молли уснула. И Нора легла рядом на ковер и закрыла глаза.

Когда она проснулась, ее лицо лизал чей-то язык.

Лабрадор с улыбчивыми глазами и виляющим хвостом радовался и волновался, обнаружив ее.

– Платон? – спросила она сонно.

– Это я , – казалось, махал он в ответ.

Было утро. Свет лился в комнату сквозь занавески. Плюшевые игрушки – включая панду и слона, которого Нора заметила раньше, – валялись по всему полу. Она взглянула на постель и увидела, что та пуста. Молли в комнате не было. И шаги, тяжелее детских, по лестнице.

Она уселась, понимая, что выглядит ужасно после сна на полу в растянутой футболке с надписью Cure (которую она узнала) и в клетчатых пижамных штанах (их – нет). Потрогала лицо: щека, на которой она лежала, помялась, а волосы – длиннее в этой жизни – были грязными и растрепанными. Она попыталась оправиться, насколько это возможно, за две секунды до прибытия мужчины, с которым она спала каждую ночь, но при этом не спала ни разу. Муж Шрёдингера, так сказать.

И тут он вошел.

Отцовство лишь слегка потрепало приятно-мальчишескую внешность Эша. Как бы то ни было, он выглядел даже здоровее, чем в то утро, когда появился у ее порога в спортивном костюме, – сейчас одежда выглядела чуть моднее и дороже, а на руке у него красовался какой-то фитнес-трекер.

Он улыбался и держал в руках две кружки с кофе, одну – для Норы. Она задумалась, сколько кофе они выпили вместе с той первой встречи.

– О, спасибо.

– О нет, Норик, ты проспала тут всю ночь? – спросил он.

Норик.

– Почти всю. Я хотела вернуться в постель, но Молли растревожилась. Пришлось успокаивать ее, а потом я уже слишком устала, чтобы уйти.

– О нет. Мне так жаль. Я ее не слышал, – он казался искренне расстроенным. – Наверно, это я виноват. Показал ей вчера перед работой медведей на YouTube.

– Не страшно.

– Зато я выгулял Платона. Мне не нужно в больницу до полудня. Вторая смена. Ты пойдешь сегодня в библиотеку?