Джош Малерман - Мэлори [litres]

– Ну, спасибо, Мэлори! – ворчит он.

Начинает исследовать. Нащупывает руку. Грудь. Вторую руку. Ноги.

Голову.

Закрывает крышку.

Отступает на несколько шагов, восстанавливая дыхание.

Второй гроб в глубине. Приходится залезть на крышку первого, чтобы добраться до него. Откуда-то взялись две коробки. Наверняка их случайно сбросило с полок. Или некто бродил тут и по непонятным причинам переставлял вещи…

Дин снова взывает к здравому смыслу.

Встает на колени, не снимая шапок, приподнимает крышку. На этот раз он лучше подготовлен к запаху – дышит только через рот и сразу начинает проверку.

Ноги. Пальцы. Руки. Человек полностью обнажен.

Дин слишком торопливо двигается – одна из шапок спадает. Дин отдергивает руку.

– Боже правый! – вырывается у него.

Ему не хочется доставать шапку. Он боится прикоснуться обнаженной рукой к мертвому телу. Или чему-нибудь пострашнее…

– Да, хорошо она тебя обработала… – снова бормочет он.

А вдруг Мэлори права? В наши дни у каждого свой опыт – мало ли что ей пришлось пережить?

Дин собирается закрыть крышку. Однако ему не дает покоя то, что он не успел ощупать голову.

По необъяснимым причинам ему необходимо ее ощупать. Словно наличие головы поможет сохранить разум.

Он протягивает одну руку, а второй придерживает крышку. Сквозь шерстяную шапку нащупывает нос. Или что-то еще? Вдруг это вовсе не человек, а нечто иное?

Смотрит на него и тянет свои пальцы…

Дин быстро проводит по лицу покойника.

Удовлетворенный осмотром, убирает руку, и крышка со стуком захлопывается.

В коридоре суматоха – похоже на звуки борьбы. На этот раз никто не бежит за поездом. Спорят несколько голосов. Кажется, кто-то вскрикнул…

Дин торопливо слезает с гроба и продвигается к выходу. Впопыхах сбивает еще одну коробку, однако не останавливается, чтобы ее поднять. Выходит в коридор, закрывает за собой дверь и снимает повязку.

Навстречу идет его знакомый.

– Привет, Гари! – здоровается Дин.

У Гари седые волосы и белая щетина на подбородке. «Он похож на безумца при этом освещении», – думает Дин.

Гари улыбается и потирает живот, обтянутый свитером.

– Выходил проветриться, – объясняет он.

Дин кивает. Его все еще трясет от волнения. Вообще Гари ему симпатичен. Он уже ездил на поезде. Много раз. Всегда выходит у Индиан-Ривер.

– Скоро твоя остановка, – говорит Дин.

Это шутка. Поезд нигде не останавливается, Гари спрыгивает на ходу.

– Да. Скорей бы, – отвечает Гари, остановившись в нескольких шагах от Дина.

– Нэйтан с тобой? – спрашивает Дин.

Гари указывает большим пальцем на заднюю дверь.

– Вышел. Пройдет остаток пути пешком. Там есть один тип, который делает мороженое. Нэйтан у нас сладкоежка.

Дин кивает. То ли Мэлори его растревожила разговорами о тварях, то ли он еще под впечатлением от осмотра трупов… Так или иначе, встреча с Гари кажется ему подозрительной. Тот явно что-то скрывает.

– Зайдешь в гости? – приглашает Гари.

Дин не спешит принимать приглашение.

– Спасибо, у меня дела.

Мэлори наверняка ждет его с новостями.

– Заранее благодарю – на случай, если больше не увидимся, – улыбается Гари. – Я прекрасно прокатился. Как, впрочем, и всегда.

– Будь осторожен! – предупреждает Дин.

Может быть, этим и вызвано его беспокойство? Ему не по душе, что Гари и его дружок Нэйтан слезают с поезда, когда им заблагорассудится. Скорость небольшая, большого риска нет. И все же Дин волнуется.

– Я всегда осторожен! – отвечает Гари.

Гари проходит мимо и скрывается за дверью в следующий вагон. Дин провожает его глазами.

– Здорово она тебя напугала… – говорит он.

Дин проводит пальцами по лбу и по волосам. На миг возникло чувство, будто его действительно коснулось нечто, несущее безумие.

Когда Гари доходит до нужной площадки между вагонами, Том все еще сидит, по-турецки поджав ноги. Глаза спрятаны под странными очками, а в остальном – обычный довольный жизнью подросток. Гари останавливается.

– Том! – окликает он, перекрикивая ветер. – Развлекаешься?

Том удивлен. Думал, его не найдут. Поражен, что Гари смотрит на него без повязки, здесь, между вагонами.

– Да. А что вы?.. И как у вас получается?..

– Клевая штуковина поезд, а? – улыбается Гари.

Том встает на ноги.

– Генри, – опять начинает он, – а как вам удается?..

– Слушай, я хочу тебе кое-что показать, – перебивает Гари. – Зайдешь ко мне?

Гари смотрит на Тома. Видит по глазам, что в голове мальчика звучит голос Мэлори. Она велит надеть перчатки. Надеть кофту. Повязку. Запрещает ходить в гости к незнакомцу.

Том вырос практически у него на глазах. Гари частенько посещал лагерь «Ядин» и каждый раз все больше убеждался – Мэлори не сдвинется с места. Однажды зимой он целых три недели прожил в сарае лодочной станции. Один раз даже заходил в третий домик, пока все спали.

Он сам слышал, как Том попросил переписчика оставить бумаги на крыльце.

Гари знает, что ответит Том.

И Том действительно отвечает:

– Конечно, Генри! С удовольствием!

Том не привык к поезду, к ощущению движения. И, наверное, никогда не привыкнет. Он впервые вышел в большой мир, а сейчас впервые сидит и общается с незнакомцем без Мэлори, контролирующей каждый вздох.

Про Мэлори теперь можно не думать. Ну ее!

Генри напоминает Тому большого ребенка – уселся на нижней полке, на самый краешек. По-детски положил руки на колени. Глаза блестят. Генри не похож ни на одного взрослого, которого Тому довелось встретить.

– Чувствуй себя как дома! – говорит тем временем Генри.

Том тоже садится. Их разделяет маленький столик. На столике – блокнот.

– А где ваш друг – Нэйтан? – спрашивает Том.

– Нэйт? Он сошел.

– Как сошел? На ходу?..

Генри улыбается.

– Да, мы сходим когда захотим. Ты тоже можешь. – Он перехватывает взгляд Тома и скромно поясняет, указывая на блокнот: – Ничего особенного. Пара мыслей…

Однако Том видит – Генри гордится своими записями.

– Вряд ли это кому-то интересно… И все же, когда наблюдаешь за жизнью целых семнадцать лет, поневоле начинаешь ценить свой опыт. Особенно в мире, где нельзя смотреть.

Он ведет наблюдения …

Тому нравится слово. Он тоже только что наблюдал , сидя между вагонами и глядя сквозь самодельные очки из зеркального стекла, позаимствованного из бывшего офиса в главном доме лагеря «Ядин».

– Я бы хотел прочесть, – говорит Том.

По правде говоря, он ожидал чего-то более интересного, чем блокнот. Олимпия на его месте была бы в восторге… Хотя перепись несколько поменяла отношение Тома к книгам. Доказала, что слово обладает некоторой властью.