Джош Малерман - Мэлори [litres]

– Убирайся!

Теперь человек переходит на крик. Мэлори не понимает, толкают ее или пинают, чувствует только, что падает, все глубже и глубже летит в темноту.

Вагон резко дергается. Мэлори падает, ударившись сначала плечом, потом подбородком.

– Убирайся! – кричит хозяин купе.

Он больше не прячется, свернувшись на нижней полке. Он наступает.

Мэлори напугана, она пытается подняться. Она потерянна, не знает, с какой стороны выход. Ее хватают за капюшон и тащат – кажется, по направлению к двери. Мэлори успевает встать на ноги, прежде чем ее выкидывают в коридор.

– Простите! – говорит она. А хочет крикнуть: «Не нужно мне ваше купе! Я потеряла сына! Неужели вы не понимаете?»

Дверь захлопывается.

Мэлори идет дальше.

Кто-то встает у нее на пути.

– Я его видел. Он там, в последнем вагоне, – произносит мужской голос.

– Кто? Мой сын?

– Да. Пойдемте. Я вас провожу.

Мэлори пытается на ходу определить, как выглядит этот человек. Сколько ему лет. Можно ли ему доверять. Они быстро идут в обратном направлении. Дверь за дверью, вагон за вагоном, мимо напуганных ее вторжением людей.

– Он здесь, – говорит мужчина.

Берет Мэлори за руку. Она думает вырваться, но слишком торопится к цели. К Тому.

– Он цел? Он жив?

– Да. С ним все хорошо. Сюда.

Мэлори еле поспевает за провожатым. Тот практически тащит ее за собой. Они минуют еще один вагон, еще один коридор.

– Мы уже в грузовом отсеке? – спрашивает Мэлори.

Неужели они так далеко ушли?

– Он здесь, в следующем вагоне.

– Вы уверены?

– На сто процентов.

Человек тащит ее за руку. Еще одни двери. Мэлори пытается на ходу нащупать знакомые предметы. В каком они вагоне? Близко ли к концу поезда?

Справа шорох. Кто здесь, в грузовом отсеке?

– Он за этой дверью, – говорит человек.

Мэлори вырывает руку.

– Вы уверены? Вы видели темноволосого мальчика?

– Видел, мэм, – усмехается человек. – Сюда, пожалуйста.

Он берет ее за плечи и выталкивает за дверь.

Там не вагон, там открытое пространство.

Мэлори хоть и не видит, однако точно знает: они сели на поезд на этой площадке. Сюда ее затаскивали дети, в этой точке они окончательно простились с лагерем «Ядин».

– Том! – окликает она.

– Держи ее, Нэт, – произносит знакомый голос.

Только это не Том. И не ее провожатый.

Мэлори ясно представляет бороду. И чемоданчик. И мучнисто-белые руки, снимающие с окон одеяла.

– Нет! – кричит она.

Однако она уже не в силах что-то изменить. С нее срывают повязку.

– Встретимся у Афины, – говорит Гари приятелю.

– Нет! – кричит Мэлори.

Но она ни над чем уже не властна.

Она оборачивается к двери, ее тут же хватают за руки.

И сталкивают с площадки.

Ей кажется, будто один из мужчин прыгает за ней. Затем она ударяется головой о рельс и погружается во тьму, более густую, чем темнота под повязкой.

Дин был в самом конце поезда, в первом грузовом вагоне, когда услышал шаги у задней двери – где садилась Мэлори с детьми. Мэлори его здорово растревожила. Все эти пропавшие подростки и твари в гробах…

Еще она думает, что люди сходят с ума от прикосновения.

Есть от чего заволноваться. Вообще Дин не из тех, кто верит всему подряд, однако в словах Мэлори он не сомневается. Она проницательная. Благоразумная. Идет своим путем. И самое главное – ее дети до сих пор живы. Дин преклоняется перед всяким, кто умудрился сохранить детей. Сам Дин не справился с задачей.

С завязанными глазами он пробирается между коробками с консервами и одеждой. Прощупывает путь вытянутыми руками, чтобы не наткнуться на острый угол, если вдруг одна из коробок выехала в проход от толчка.

Представляет, как нечто касается его руки. Как он теряет рассудок.

Он вряд ли сойдет с ума потихоньку. Скорее, будет носиться по вагонам с дикими глазами и топором наперевес. Такая ему рисуется мрачная картина. И Дину заранее стыдно за свое поведение.

Мотая головой, он отгоняет от себя неприятные мысли. Нужно проверить гроб – Мэлори подозревает, что там спрятана тварь.

Кто навел ее на подозрения? Впрочем, неважно. Здесь слухи распространяются быстро. Слишком много напуганных людей в одном месте. А безопасность пассажиров – его главная задача, поэтому он должен убедиться сам. Так сказать, «увидеть своими глазами». Только вот смотреть он как раз не собирается. Ни за что. Почти ни за что.

– Да, хорошо она тебя обработала… – говорит себе Дин.

Самому не верится, что он сейчас пойдет открывать крышки и проверять содержимое гробов.

Надо просто открыть крышку и прощупать. Люди мало узнали о тварях за последние семнадцать лет, однако, по мнению Дина, есть некоторые очевидные вещи. Твари должны занимать место в пространстве. Соответственно, если Дин нащупает в гробу покойника, значит, тварь там уже не поместится.

Однако встреча с Мэлори заставила его сомневаться даже в здравом смысле.

Вдруг поместится? А если не одна?..

Чем доказать, что твари занимают место – по крайней мере, в нашем привычном понимании?

Дин задевает бедром коробку и сшибает ее со стола. Наклоняется поднять. Легкая – значит, одежда. Дин водружает ее обратно на стол. Поезд дергается, и Дин теряет равновесие. Пытается устоять, раскинув руки. Представляет себе прикосновение .

Открывает коробку с одеждой.

Шарфы. Вязаные шапки. Перчаток нет. Ну и ладно. Шапки тоже сойдут.

Дин надевает на каждую руку по шапке и идет в глубь хранилища, все еще с завязанными глазами. Гробы обычно самые тяжелые, поэтому их грузят первыми, а в случае надобности, ставят на них остальной груз. Значит, надо идти в самый конец вагона.

– Мэлори, надеюсь вы оцените, на какие подвиги я иду ради вас, – бормочет он.

Он думает о своих подчиненных. Хотя какие они подчиненные? Дэвид, Таня, Майкл и Рене – его единомышленники, они тоже хотят менять мир к лучшему. Сделав невозможное – запустив поезд в мире после нашествия, – они стали семьей. Дин не допустит, чтобы они пострадали. Это все равно что заново потерять детей. Только еще больнее – совершить одну ошибку дважды.

Дин натыкается на следующий стол, затем укрытой шапкой рукой нащупывает поверхность гроба.

Оба гроба здесь. Должны быть доставлены в Макино-Сити. Люди ждут тела близких, чтобы захоронить в надлежащем месте.

Вдох. Пауза. Выдох.

В мире, где нет успокоительных таблеток и психотерапии, остается только дыхательная гимнастика.

Дин проводит рукой по деревянной крышке ближайшего гроба. На крышке – ничего. Дин откидывает ее.

Пахнет жутко. Невыносимо. Дин отворачивается, еле сдерживая рвоту. Зажимает рот одной из шапок. Он и с закрытыми глазами хорошо представляет себе источник запаха. Разлагающееся тело, которое хранится без препаратов, ослабляющих зловоние.