Джош Малерман - Мэлори [litres]

Лучше бы они остались дома!

Мэлори стучит в следующую дверь. Открывает мужчина. Высокий – голос доносится сверху. Судя по тону, он относится к людям, которых раньше называли «старомодными». В современном мире больше нет такого понятия. Есть опасные и безопасные. Она в данный момент – потенциально опасна.

– Мой сын… – начинает Мэлори.

– Юноша? Волосы черные, вроде ваших? – уточняет мужчина.

– Да! – восклицает она с надеждой в голосе.

Неужели во мраке забрезжил свет?

– Он прошел через наш вагон. Я закрыл глаза, когда он был у двери.

– Спасибо!

Уже лучше, чем ничего…

– Он долго был между вагонами, – продолжает мужчина.

– Откуда вы знаете?

– Я внимательно слушаю, мэм. И следующая дверь открылась совсем не сразу.

– Сколько он там провел?

– Две-три минуты.

– А потом дверь открылась?

– Да.

– Значит, вы уверены, что он зашел в следующий вагон?

– Я? Я ни в чем не уверен. Может быть, дверь открыла тварь. Откуда мне знать? Одно понятно: мы все безумцы, что сели в поезд!

– Но…

– Сожалею, мэм. Больше ничем не могу помочь.

Мэлори понимает. Она благодарит, и мужчина снова запирается в купе.

Две-три минуты…

Между вагонами.

Что он там делал? Без кофты. Без перчаток. Без повязки.

Мэлори спешит к двери. Отодвигает ее, как незадолго до этого – Том.

Стоит на месте, где стоял он.

Слушает.

Думает.

Чувствует.

Ветер. Открытое пространство. Том этим просто наслаждался? Или спрыгнул отсюда? Запросто спрыгнул бы, не задумываясь. Как когда-то прыгал на кучу матрасов с крыши второго домика. Как скатывался с самых крутых холмов рядом с лагерем «Ядин». Как переплывал озеро с закрытыми глазами. Он всегда был бесстрашным, всегда пренебрегал опасностью, пробовал новое, бросал вызов и людям, и тварям, и всему миру. Он покинул бы поезд на полном ходу – причем с улыбкой, разбивая локти об острые камни.

А что потом? Куда дальше? Хорошо, он сбежал от Мэлори и вечных правил, однако не мог же он уйти, даже не простившись с сестрой?

Мэлори невольно вспоминает свою сестру – Шеннон. Ее мертвое тело в ванной комнате на втором этаже. Когда они въехали в дом, они чуть ли не дрались за право пользоваться этой ванной, и именно там Шеннон выглянула в окно и увидела нечто, чего нельзя было видеть…

Мэлори переходит в следующий вагон. Стучит в первую дверь. В купе тихо.

Кто-то идет навстречу по коридору.

– Все в порядке? – спрашивает женский голос.

Мэлори застывает. Как сделала бы дома, в лагере «Ядин», если бы к ней неожиданно обратились с подобным вопросом.

Однако здесь не дом. И порой, чтобы обезопасить себя, нужно не прятаться, а, наоборот, обращаться к людям.

– Вы не встречали подростка? – спрашивает она. – Юноша. Примерно моего роста. Темные волосы. Рубашка с коротким рукавом.

– Вы разминулись?

Вот бы схватить ее и встряхнуть хорошенько!

Мы не разминулись! Он сбежал!

– Да, – отвечает Мэлори вслух.

– Я никого похожего не видела.

– Может быть, он сидел в вагоне-ресторане? Попробуйте припомнить.

– Я пытаюсь…

Тон у женщины, как у обитателей школы для слепых. Наверняка удивляется – зачем на Мэлори длинный рукав, перчатки и повязка, – ведь сказано, что в поезде безопасно.

– Нет, не видела, – наконец говорит женщина.

Мэлори идет дальше. Стучит в следующую дверь. Внутри шорох. Дверь раскрывается.

– Кто здесь? – раздается голос.

Возможно, это та самая слепая, которую упоминал Дин.

– У меня пропал сын, – говорит Мэлори.

– Сочувствую!

– Ему шестнадцать. Вы случайно не видели подростка с темными волосами? Или, может быть, слышали?

– Я в повязке.

У Мэлори перехватывает дыхание. Кто-то доверяет лишь повязке, даже если все говорят, что можно смотреть.

Совсем как Мэлори.

– Не просите меня открывать глаза, пожалуйста! – говорит женщина.

– Что вы! Я бы не посмела.

Они молчат. Они понимают друг друга. Их сближает нечто большее, чем родство душ, схожесть характера или мировоззрения.

Они повинуются одному инстинкту.

Мэлори кажется, что судьба стала к ней неблагосклонна. Со времен нашествия она доверяла лишь интуиции, и вплоть до сегодняшнего дня та ее не подводила. Мэлори до сих пор жива. И дети живы. Живы, несмотря на ужасающие трагедии, которые разворачивались вокруг. И вот несколько дней назад Мэлори впервые пошла наперекор себе. Внутренний голос с самого начала кричал: «Останься! Ты все делаешь правильно. Если ты сейчас сорвешься с места догонять поезд, которым неизвестно кто управляет, и неизвестно, кто на нем путешествует… это будет не просто рискованно. Ты ввязываешься в непостижимую игру и ставишь на карту слишком многое». Внутренний голос предостерегал ее даже сквозь радужный туман воспоминаний.

Сейчас она снова его слышит. Строгий внутренний голос. Ей стыдно за свой поступок.

– Я бы ни за что не сняла повязку, – говорит женщина. – Пожалуй, только ради одного человека…

– Кого же? – спрашивает Мэлори.

– Моего сына… – произносит женщина. Потом добавляет: – Мне жаль, что я не могу вам помочь.

Женщина задвигает дверь и щелкает замком – словно ставит точку в разговоре.

Мэлори снова одна.

Вдох. Пауза. Выдох.

Она идет к следующему купе, стучит. Ждет. Дергает ручку. Дверь поддается.

Мэлори заходит внутрь. Вагон покачивается. Мэлори стоит неподвижно. Слушает.

Это стучат колеса? Или кто-то шевелится рядом, в купе?

– Я ищу сына, – произносит она.

Если кто-то прячется в купе, он увидит ее – напуганную, в капюшоне и перчатках, и, конечно, посочувствует, ответит.

Она вытягивает руки и проходит дальше. Нащупывает кончиками пальцев гладкую поверхность – возможно, зеркало. За спиной раздается шорох. Закрывается дверь.

Мэлори замирает. Не двигается. Ждет.

Вдруг в этот самый момент, пока Мэлори стоит в чужом купе, Дин открывает гроб с тварью? Встречает непостижимое для человеческого разума. Закрыты ли у Дина глаза? Или он занят первым гробом, а крышка второго сама отъезжает в сторону…

Может быть, это Дин зашел за Мэлори в купе? Сумасшедший Дин.

– Кто здесь? – спрашивает она.

В кромешной темноте воображение рисует самые страшные картины, ум перебирает все возможные опасности. Люди, искаженные лица, страх и отчаяние, звери, запахи, реки, дома и школы, лагеря с озерами, обезумевшие поезда.

Ответа нет.

Мэлори делает шаг, проверяет диванчик.

Вдруг тут притаился Том? Но ведь Том не стал бы нарочно прятаться?

Мэлори нащупывает двухъярусную кровать. Проводит рукой по верхней полке – там только одеяло. Наклоняется проверить нижнюю…

Тут ее хватают за запястье.

– Убирайся! – говорят ей.

По голосу непонятно – мужчина это или женщина. По крайней мере, точно не Том. Сердце у Мэлори колотится.