В Бирюк - Венец [СИ]

Забавно: я тогда даже мечтать правильно не мог. Представить, что в моих условиях «верховой холоп» — второй, после царства божьего, уровень счастья…

Саввушка тогда одному из местных кивнул. Тот меня за шиворот — цап. У меня платок совсем на глаза съехал, ничего не видать. И потащили. Одна дверь, лестница вниз, другую дверь нараспашку мной вышибли, снова лестница. Из шубейки вытряхнули, платок содрали. И пинком — вперёд, лбом в стену, в бревна. Сзади дверь — стук, засов — грюк. И — космос.

Ванечка, хочешь быть космонавтом? — Бр-р-р…

Экспериментально установлено: не хочу. Совсем.

Да-а… круто меня тогда… Обломинго до крошева.

И вот это подземелье я хорошо помню. Бревенчатая стена, на ней икона. Спас. Суровый мужчина смотрит строго, вытянув вперёд руку с крестным знамением. Под иконой — плеть. Двойной черно-красный шнур с узелками, короткая рукоятка, свёрнуто в кольцо. Символ истинной веры, символ великой силы. Земной и небесной. Власти над душой, власти над телом. Власти надо мной. Всеобъемлющей, необоримой и безграничной. Господа. Господина. Хозяина. Создателя и владетеля. Всего.

«Всё — в руце божьей». И плеть — тоже.

Почему рабство продержалось на Руси тысячу лет? И почему никто из моих коллег-попандопул не задаёт себе этот вопрос?

Множество правителей понимали вредность этого явления. Владимир Святой, строя южные крепости, принимал беглых холопов. Сословие холопов в России отменил Петр Великий, расширяя налогооблагаемую базу. А его преемники, не восстанавливая впрямую институт рабства, принялись приводить к рабскому состоянию основную массу населения — крепостное крестьянство.

Екатерина Великая намеревалось смягчить жестокость русского рабовладения — Россия ответила пугачёвщиной.

Её сын реализует программу Радищева, который «бунтовщик хуже Пугачева».

Павел I признаёт крепостных людьми и приводит их к присяге на верность императору. В день своей коронации публикует «Высочайший его императорского величества Манифест о трёхдневной работе помещичьих крестьян в пользу помещика и о непринуждении к работе в дни воскресные», вместо распространённых шести дней в неделю. Запрещает дробить семьи, продавать крестьян без земли и на аукционах: «С молотка или с подобного на сию продажу торга».

«Соль земли русской» ответила «апоплексическим ударом табакеркой в висок».

Александр I издал указ (1803 г.) «о вольных хлебопашцах», по которому помещики получили право добровольно отпускать крепостных на волю. Россия ответила декабристами. А надежды на благоразумие и совестливость «цвета нации» не оправдались: до 1861 года освобождены 1 % крепостных.

Александр II отменил крепостное право — «борцы за свободу русского народа» его убили.

Русский экономист, академик Андрей Шторх, в начале 19 в.:

«Число крестьян, которые отвлекаются от полезнейшего из всех занятий и непроизводительно употребляются для домашнего услужения так велико, что в других странах не могут себе этого и представить. Можно без преувеличения сказать, что в русском помещичьем доме втрое или впятеро больше слуг, чем в таком же немецком. О домах же вельмож и говорить нечего. В деревнях эти вредные нахлебники государства приносят своим господам хоть некоторую пользу ремесленными работами, которым их иногда обучают. Но в городах это бывает редко, и там в помещичьем доме всегда найдёшь множество совершенных дармоедов. Если бы возможно было сделать точную перепись всех слуг и дворовых людей, то все были бы поражены тем ущербом, который терпит от этого государственное хозяйство».

Александр II: «Или мы отменим крепостное право сверху, или его отменят снизу».

Отнюдь не все с этим были согласны. Императору, опасавшемуся дворянского, гвардейского мятежа, пришлось набирать себе охрану в Финляндии. 11 нижних чинов лейб-гвардии Финляндского полка погибли при покушении Халтурина. В самом цареубийстве пострадали казаки конвоя. Из полка, который специально набирался из первого-второго поколения казаков, помнивших ещё состояние «беглый крепостной».

Реформы вызвали такую ненависть к царю и к Романовым вообще, что отдача её видна и революциях. Русское дворянство не простило русскому царю освобождения русских людей.

Правителю не нужны рабы. У него в руках государство, самый мощный аппарат насилия. Рабы нужны аристократам. Чем аристократик меньше, тем сильнее ему нужны рабы. «Соль земли», «цвет нации», «лучшие люди русские» не могут существовать без рабства, поддерживаемого государственным репрессивным аппаратом. Энгельгардт вдоволь поиздевался над своими современниками, негодными ни к ведению хозяйства, ни к службе — только в паразиты.

«Белая кость» давит на государя, требуя превратить соотечественников в «чёрную кость». Спорить с «опорой трона», с борцами за «веру, царя и отечество» — рискованно. Да и так ли необходимо? — Есть более важные дела: война, празднества, собор новый освятить…

Кроме этой, классовой причины, есть и вторая, личная. Ни один из правителей Руси/России не попробовал долю раба на своей шкуре. Каждый судил со стороны: надо иметь «хороших» рабовладельцев. Как я. «И раб судьбу благословил».

Я уверен, многие из десятков русских правителей говорили себе:

— Да, отменить рабство — хорошо бы. Но… Опасно, несвоевременно. Война, недород, на бал надо собираться, что-то голова болит… Потом как-нибудь.

Во Всеволжске нет рабовладельцев. Поэтому опасность недовольства аристократов я воспринимал… умозрительно.

Да, есть на Руси две тысячи боярских семейств, которые будут недовольны. Да, пара сотен из них пойдёт на вооружённый мятеж. Их надо будет вырезать. В чём проблема? Тех же эрзя Пичая или кыпчаков Башкорда от моих дел погибло больше.

Конечно, есть подробности: как не допустить их объединения, как ослабить возмущение. Это вопрос технологии: она должна быть правильной.

Ещё: отмена рабства вовсе не было экономической проблемой, как во времена Александра II Освободителя. Холопы на «Святой Руси» существенной доли ВВП не производят. Важнее социальные последствия: ослабление боярства, для которого рабы — из важнейших ресурсов.

Но и это не было для меня важно. Никакие логические, политические, экономические, духовные… суждения не имели значения. Я просто отметал любые возражения: будет вот так. С остальным — разберёмся.

По Юнгу: «Человек, который не прошел через ад своих страстей, никогда не преодолеет их».

Я — прошёл. Я — преодолел. И вас заставлю.

Чистый тоталитаризм.

Я нагло, возможно — безосновательно, навязал свою волю восьми миллионам жителей этой страны.

«Так жить нельзя и вы так жить не будете».

— Почему?