В Бирюк - Чума [СИ]

Пусть они там сидят. Изучают «источник эпидемиологической опасности» стационарно. А я буду им новые микроскопы посылать и советы советовать.

Усть-Малома разрастается. В сторону «микробиологической лаборатории». Типа: новый амбар построили, отдельный погреб для хранения на льду выкопали, карантинный лагерь обустроили…

Нервы у всех, как я вижу по сигналкам, напряжены. «Источник» вопит, грозит и гадит. Не так, как вы подумали — морально. Пока.

Время идёт, «Саксонский караван» отправил, времени для «подумать» стало чуть больше.

Тем временем идёт история с «Кон-Тики». Когда тоска, уныние, безысходность. Когда Муса подтверждает: «такова их природа, обязательно повторят».

Эмир, хоть и с задержкой как у беременной слонихи, вырезал разбойников на Волжской Луке. Но поход этого года показал: проблема не решена, башкорты пристают и наглеют. Чего делать?

Убить — нельзя, забыть — нельзя, заплатить — некому. Да ещё и кыпчакский хан «моим устам» голову срубил. Какой он… нехороший.

И тогда я позвал Точильщика.

Спец. операция на такой дистанции не может быть спланирована до мелочей, всегда остаётся простор для бестолковости и пространство для маразма.

Хуже: я сам не мог чётко сформулировать пошаговый процесс достижения желаемого результата. Да и сам результат… размер, сроки…

«Дорога — это место, по которому русские собираются проехать».

Место… знаю. С точностью до сотни километров.

Особенность многих моих спец. операций: использование «в тёмную». У туземцев выучился. В своём Деснянском забеге.

Не надо делать из тайны — «страшную тайну». Надо одну «страшную» заменить несколькими другими, не страшными. Типа: а не срубить ли нам серебрушек по-быстрому? Не страшно? — Тогда начали.

Человек Точильщика нашёл рыжего удмурта из Индакара.

Восточные удмурты превосходят рыжиной даже ирландцев. Нынешние чепецкие удмурты очень похожи на древних кельтов. Почему — не знаю.

Пару веков назад крепчающие от «принятия ислама на душу» булгары вытеснили удмуртов из «родового гнезда» — верховьев Чупчи (Чепцы). Из тех мест, где самые верховья загибающейся к северу Камы, сходятся с верховьями отклоняющейся на запад и юг Вятки.

«Рыжие» горевать не стали, а густо заселили нижнюю и среднюю Чепцу и её притоки своими мысовыми городищами. Принялись активно торговать с «агрессорами и поработителями». Обогащаясь и приумножаясь от этого.

Удар Батыева нашествия сюда не дошёл, но «Серебряная Булгария» была выжжена. На Чупчу долетели только отголоски. Этого хватило: городища опустели, население частью вымерло, частью бежало. Через столетия уже другие племена снова заселили эти края.

Так — в РИ. Пока процветают.

Парень — «изверг», давно ушёл из рода, подвизался проводником у булгарских торговцев, с моими общался, чуток говорит по-русски. Пришёл в Усть-Малому, типа по торговым делам, тайком навестил «Мэри» в её избушке на опушке и совершенно очаровал. Своей «солнечной причёской».

На своём «торговом» русском объяснил девушке её вероятное будущее.

— Убьют. Вием. Они боятся. Сильно-сильно. Огонь. Тебя. Бежать. Бызьыса. Ты, я — вместе. Якши?

Женщина была очарована «огненной головой», да и предполагаемое «огненное будущее» выглядело весьма правдоподобно. Её род рассеялся, из здешней общины она изгнана, люди её боятся, относятся враждебно, пристают с какими-то глупыми подозрениями, регулярно требуют отдать мочу и кал… Колдуны? Заклятия накладывают? — Она согласилась.

Её не пускали в селение, но и не охраняли — лес вокруг, куда она пойдёт? Ночью «рыжий» подогнал лодку, и они отправились вниз по реке.

Реку караульщики смотрят. Но «куратор-один», удовлетворенно хмыкнув из кустов вслед «сбежавшей» парочке, послал сигналку вниз: «не замечать». Так «незамеченной» лодка вывались в Каму и пошла вниз. Где вскоре догнала ладью булгарских купцов. Знакомых «рыжего» по его прежним странствиям.

Три вещи всегда покупают купцы у лесовиков: мех, рога, рабов. «Рыжий» получил малоношеный халат и велел женщине перейти на ладью. Она, потрясённая предательством «милого солнышка», возмутилась. Её избили и изнасиловали.

Ничего нового: увод девок — обычный бизнес на территориях, где разрешено рабство или вблизи них. Человек — товар. Отведи на торг и продай. Эту глупую собачонку, которая сама за тобой побежала.

«Рыжий» погнал свою лодку по реке вверх. А ладья, с мехами, рогами и молодой плачущей женщиной, пошла вниз.

Даже без обещанной «куратором-два» награды, купцы не могли пройти мимо Приволжской орды.

Булгары, попавшие под налоговый пресс «гаремного зеркала» «сбрасывали» лишнее. В том числе — рабов. Продать в эмирате «двуногую кобылу» было невозможно. А в орде брали: хан женил сына на дочери одного из своих куренных — нужны были чаги (рабыни) в хозяйство молодожёнов.

О предстоящем бракосочетании было объявлено давно, брак имел существенное значение для укрепления политического единства орды. После него предполагались набеги на соседей и локальное «наступление золотого века» по-степному.

Планировался обще-ордынский «конгресс» в форме свадебного тоя, на котором соберётся вся верхушка, порешает все накопившиеся вопросы и, устранив недомолвки и разночтения, поведёт свой народ к светлому будущему.

«Мэри», привлёкшая внимание одного из подханков своими статями: большая, белая, грудастая, была продана задёшево и попала в круговерть предсвадебной суеты. Удручённая изменой своего «освободителя», запуганная поркой и побоями, она помалкивала и делала что велят. Убирала навоз, зашивала тряпьё, выколачивала кошмы…

В становище всегда есть место подвигу. Особенно — женскому. Мужчины-то пасут скот.

В последние дни перед торжеством её припрягли к готовке.

Хан велел накрыть дастархан на пятьсот человек. «Лучшие люди» всех кошей орды сели за праздничную трапезу. Один из престарелых кошевых, оглядывая давно невиданных соседей, поинтересовался:

— А где этот… который от Башкорда прибежал?

— Куджа? Ха! Он трус и дурак. Когда наши хотели потрогать большую лодку с синим парусом, он испугался. Говорил хану разные глупости. Что нельзя ссориться с теми, кто идёт на такой лодке, что нужно выдать храбрецов, которые бурлаков постреляли, что надо заплатить за тот побитый двуногий скот. Хан рассмеялся ему в лицо. Доблестные батыры должны платить за дохлое тягло трусливых купчишек? Нынче наши снова наскочили на тех синих лодочников. Жаль, не удалось. Куджа снова пугал нашего славного, храброго, доблестного хана. Каким-то… северным зверем. Хан разозлился. Тут пришёл глупый булгарин от того… с Севера. Хан отрубил ему голову. И ничего, даже слова никто не сказал! Тот северный зверь — полевая мышь против нашего степного орла.