Фрэнк Герберт - Машина бытия

С дальнего конца стола донесся одинокий голос:

– Шантаж?

Лэчли, вскинув брови, посмотрел на Сабантоса, словно говоря: «Ну что? Я же предупреждал».

– А почему бы и нет? – вопросил Мармон. – Эти бездельники шантажировали нас веками. «Поверь нам, мужик, или мы тебе руки из плеч вырвем!» Именно так они всегда разговаривали с нами. – Он вытер ладонью губы.

Сабантос встал, обошел стол и осторожно положил руку на плечо Мармону.

– Отлично, мы дадим доктору Мармону побыть адвокатом дьявола. Пока он будет говорить, доктор Лэчли и я выйдем и подготовим все необходимое для демонстрации фильма, который мы для вас сняли. Это поможет вам лучше понять, с чем мы столкнулись.

Они, стараясь не слишком спешить, направились к двери. Сабантос дважды легонько стукнул по панели. Дверь открылась, и они прошли в коридор между двумя охранниками, один из которых закрыл за ними дверь.

– Пожалуйста, сюда, – сказал им второй охранник.

Они пошли по коридору, слыша стихающий голос Мармона:

– Эти бездельники, эти бандиты всегда контролировали книги по истории, они контролировали суды, выпуск денег, армию и все…

Расстояние превратило голос Мармона в невнятное бормотание.

– Чертов комми, – буркнул один из охранников.

– Кажется, мы напрасно это делаем, – с сомнением в голосе произнес Лэчли.

– Давайте не будем себя обманывать, – сказал Сабантос, когда они поднимались по лестнице, ведущей к боковому выходу из здания. – Когда корабль тонет, спасают то, что можно. Думаю, епископ очень доходчиво объяснил: Бог испытывает всех людей, и это будет последнее испытание веры.

– Определенно так, – согласился Лэчли, стараясь не отстать от Сабантоса, – последнее испытание. Но я боюсь, что мне придется признать, что потом последует лишь хаос – смута… анархия.

– Это очевидно, – согласился Сабантос, выходя на улицу через дверь, которую придержал для него еще один охранник.

Лэчли и эскорт последовали за Сабантосом.

Сабантос сразу заметил, что в кампусе не светится ни одно окно. Электричество было отключено. «Умышленное отключение электричества, – подумал он. – Мид-Холл просто подключили к аварийной сети, чтобы мы ничего не заметили и не заподозрили неладное».

Один из охранников выступил вперед, коснулся руки Лэчли и сказал:

– Идите прямо через площадь кампуса к медицинскому факультету. В Вэнс-Холл входите через заднюю дверь. Торопитесь, времени у вас мало.

Сабантос, шедший впереди, спустился по ступенькам на темную дорожку, ведущую от Мид-Холла. Эта дорожка выделялась в полной темноте своим немного более серым оттенком. Лэчли ускорил шаг и натолкнулся на Сабантоса.

– Простите.

В темноте угадывались многочисленные тени человеческих фигур. Один раз вспыхнул свет карманного фонаря, направленный им в глаза. Свет тотчас погас.

Из темного угла здания донесся чей-то голос:

– Спускайтесь сюда, скорее.

Их подхватили под руки и помогли спуститься по темной лестнице, провели через дверь, мимо тяжелых штор; потом они прошли еще одну дверь и вошли в маленькую, скупо освещенную комнату.

Сабантос узнал помещение – это был медицинский склад, наскоро очищенный от всех хранившихся там предметов. Лишь на полке справа остался стоять ящик с компрессами.

В комнате сильно пахло табаком и потом. В помещении находилась приблизительно дюжина мужчин, часть из которых были одеты в форму.

Мужчина с тяжелой челюстью, со звездой бригадного генерала на погонах, поднялся навстречу Сабантосу.

– Рад, что вам удалось сделать все довольно гладко. Они сейчас там, в том здании?

– Все, до последнего человека, – ответил Сабантос и судорожно сглотнул.

– Как насчет формулы вашего Соединения 105?

– Ну, – произнес Сабантос, и блудливая ухмылка коснулась его губ. – Я принял меры предосторожности – просто для того, чтобы гарантировать вашу честность. Я разослал несколько копий…

– Это нам известно, – сказал генерал. – Мы уже несколько месяцев перлюстрируем всю исходящую почту. Я имею в виду те копии, которые вы печатали в кабинете казначея.

Сабантос побледнел, как полотно:

– Значит, они…

Лэчли перебил его:

– В самом деле, что здесь происходит? Я думал, что мы…

– Заткнитесь! – рявкнул бригадный генерал. Он обернулся к Сабантосу. – Ну?

– Я… э-э.

– Это то, что мы нашли под полом в его квартире, – сказал человек, стоявший в дверях. – Шрифты идентичны, сэр.

– Но я хочу знать, не сделал ли он других копий, – сказал генерал.

По лицу Сабантоса было ясно, что никаких других копий не существует.

– Ну… я… – начал он.

Лэчли снова перебил его:

– Я не вижу никакой необходимости…

Громкий хлопок выстрела прервал его на полуслове. Затем прозвучал второй хлопок.

Лэчли и Сабантос рухнули на пол, умерев раньше, чем коснулись его. Человек, стоявший у двери, отступил назад, возвращая пистолет в кобуру.

Эхом этого убийства грохнул взрыв, разорвавший ночную тишину.

В комнату заглянул еще один человек и сказал:

– Стены обрушились внутрь, как мы и планировали, сэр. Теперь все завершат термит и напалм. От этих грязных комми не останется и следа.

– Хорошая работа, капитан, – похвалил бригадный генерал. – Все кончено. Оцепите это место и не пускайте гражданских до тех пор, пока мы во всем не удостоверимся.

– Слушаюсь, сэр.

Человек исчез, закрыв за собой дверь.

«Хороший парень, – подумал генерал. Он нащупал в кармане единственную оставшуюся копию формулы Соединения 105. – Все они были отличными ребятами. Исключительными, избранными. Теперь надо применить другую методику, чтобы подобрать людей для следующего проекта: исследования возможностей военного применения Соединения 105».

– Эти тела сжечь дотла, – сказал генерал, ткнув носком ботинка в сторону убитых Сабантоса и Лэчли. – Потом отнесите пепел к остальным, когда извлечете их из здания.

Из темного угла послышался низкий недовольный голос.

– Что мне сказать сенатору?

– Говорите, что хотите, – равнодушно ответил генерал. – Я позже представлю ему свой доклад. – Затем он подумал: «Вот и нашлось применение Соединению – сенатор у нас в кармане».

– Чертовы любители нигеров, – произнес тот же бас.

– Не говорите дурно о мертвых, – отозвался слащавый тенор из противоположного угла.

Оттуда вышел человек в черной сутане, прошел через комнату, приблизился к телам, опустился на колени и принялся тихо и невнятно молиться.

– Доложите мне обстановку, как только закончится пожар, – приказал генерал.

Потопление советского пропагандистского судна ради кражи Марсианского алмаза было типичным преступлением Конрада Румеля по кличке Пловец – дерзким до неприличия, но совершенным ради копеечной прибыли. В каждом преступлении Пловца проглядывало это желание показать нос всему миру. И надо сказать, что ему было что показать: нос Пловца отличался исполинскими размерами. Волосы у Румеля росли от самых бровей, из-под которых на мир смотрели крохотные серо-зеленые глазки, а скошенный, сливавшийся с шеей подбородок и толстые губы придавали ему поразительное сходство с голодным морским окунем.