Фрэнк Герберт - Машина бытия

Когда ему исполнилось семнадцать, Пловец решил, что физическое уродство оставляет ему только одну возможную карьеру – преступную. Он происходил из семьи, давшей миру многих первоклассных специалистов – математиков, хирургов, физиков, учителей, биохимиков. Неудивительно, что и в преступной карьере Пловец выбрал свою специальность: ею стали подводные преступления.

Первую маску с аквалангом для подводного плавания он получил в подарок от отца (который старался как можно реже видеть сына) в возрасте пяти лет, и очень скоро ни у кого не осталось сомнений, что в водной стихии Пловец чувствовал себя как дома.

Хорошее воспитание и происхождение, однако, сыграли свою положительную роль: Пловец никогда не опускался до кровопролития и убийства. Если и была какая-то особенность, характерная для всех преступлений Пловца (помимо признаков, изобличавших природную робость), то это был присущий им всем эксцентричный юмор. Интересно отметить, что советское судно было потоплено на мелководье, когда на борту оставалось лишь пять членов экипажа (остальные сошли на берег, чтобы присутствовать на каком-то мексиканском празднестве), причем все они в момент потопления находились на палубе. Пловец предусмотрительно подбросил в воду коробку со спасательным плотиком, на котором пятеро русских благополучно добрались до недалекого берега.

В это своеобразное преступление, и главное в его последствия, Пловец хотел вовлечь авторитетного профессионального гангстера Байма Джепсона. Расстаться с «Марсом» было нелегко, но кодекс чести предписывал отдать алмаз Джепсону. Их последнее совместное предприятие оказалось неудачным, и Джепсон потерпел убытки, которые он сам оценивал в двести восемьдесят восемь тысяч семьсот шестьдесят четыре доллара пятьдесят один цент.

Реакция Джепсона, правда, оказалась неожиданной.

– Это бриллиант ? – издевательски ухмыляясь, процедил он, глядя на предмет, лежавший у него на ладони. Это был голубовато-белый, дымчатый камень, размером и формой напоминавший небольшую дыньку.

– Ты что, псих или как? – спросил Джепсон. – Это же… это же… – Ограниченный ум Джепсона силился подобрать подходящее слово. – Это же булыжник. Это вообще ничто, каменюка! – Синие глазки злобно посмотрели на Пловца.

Они стояли в спальне номера Джепсона на триста двадцать четвертом этаже отеля «Мацатлан-Хилтон». Из углового окна открывался потрясающий вид на город и океан, на которых играли и горели яркие цвета мексиканского дня.

Джепсон отвел взгляд от камня и внимательно посмотрел на стоявшего перед ним недоделанного гнома, на эту пародию на человека, притащившую ему такую дрянь. Этот человечек был живым напоминанием о результатах последнего совместного дела – все денежки они тогда ухнули в изобретение одного из родственничков Пловца, его дяди, профессора Амино Румеля.

Дядя-профессор изобрел машину времени, о которой, правда, было неизвестно, работает она или нет. Пловец сообщил об этой машине Джепсону, и тот задумал вылазку в прошлое – послать вооруженную до зубов банду ограбить Кносский дворец. (Одна из любовниц Джепсона читала в тот момент фантастический роман о сокровищах Кносса.)

После того как были потрачены немыслимые деньги, дядя-профессор объявил, что «машина требует доработки».

– Короче, эта хрень не работает! – кратко подытожил тогда Джепсон. Он страшно не любил, когда путали его планы. Только то, что дядя-профессор был «одним из них» (законопослушных), а также смутная надежда на то, что машина, может быть, все-таки заработает, удержали Джепсона от кровавой расправы. И вот теперь является этот урод-племянничек и снова хочет вовлечь его в какие-то проблемы.

Пловец понял, что Джепсон начинает не на шутку злиться.

– Джеп, я клянусь, что…

– Чего там стоит твоя клятва! Это не алмаз! Алмаз – это то… то, что можно…

– Джеп, дай я все объясню…

– Я предупреждал, чтобы ты больше никогда ко мне не лез, Пловец?

Пловец задом на два мелких шажка отступил к двери.

– Не надо так волноваться, Джеп.

Джепсон небрежно швырнул камень на неубранную постель.

– Бриллиант ! – издевательски хохотнул он.

– Джеп, этот камень стоит…

– Заткнись!

С сильно бьющимся сердцем Пловец отступил еще на два шага и стоял теперь, прижавшись спиной к двери и настороженно глядя на Джепсона. Такого поворота событий он не ожидал.

– Я сейчас позову ребят, и они научат тебя хорошим манерам, – прорычал Джепсон. – Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не путался под ногами? – Он скривился от отвращения. – Парни пропустили тебя ко мне только потому, что ты сказал им, что спер алмаз, продать который у тебя кишка тонка. Все знают о моем великодушии. Я всегда помогаю своим друзьям в таких мелочах. Но я здесь не для того, чтобы любой придурок, нашедший на пляже кусок гальки, врывался ко мне с дурацкими предложениями. Да этот камень годится только на то, чтобы повесить его тебе на шею и утопить к чертовой матери!

– Можно, я все-таки кое-что тебе скажу? – взмолился Пловец.

– Говори, что хочешь, но только не здесь. Я хочу, чтобы ты свалил к дьяволу и…

– Джеп! – еще более слезливо проговорил Пловец.

– Еще раз ты мне попадешься, Пловец, и я по-настоящему рассержусь.

Интонация была ровная, но во фразе прозвучала смертельная угроза.

Пловец покорно кивнул. Он не ожидал, что Джепсон придет в такую ярость, но ему надо было все объяснить.

– Ты думаешь, я не знаю, что это за камень? – спросил вдруг Джепсон.

Пловец помотал головой из стороны в сторону.

– Это Марсианский алмаз, – сказал Джепсон. – Алмаз, ха! Это булыжник, который русские притащили с Марса в своем космическом корабле. Только вчера он находился в их плавучем музее – там, в гавани. Я видел его своими глазами. Я ответил на все твои вопросы, Пловец?

– Но он стоит не меньше десяти миллионов долларов! – выпалил Пловец. – Все говорили…

– Он не стоит и десяти мексиканских центов! Ты что, не видел всех этих таблиц и графиков?

Пловец хлопнул ладонью по нагрудному карману своего непромокаемого гидрокостюма, и скопившаяся в складках вода брызнула на пол. Он судорожно сглотнул и произнес:

– Я захватил и их тоже – все таблицы и графики. Все, что там было.

– Тогда ты и сам все знаешь, не хуже, чем я, – рыкнул Джепсон. – В мире нет такого резчика алмазов, который прикоснулся бы к этому камню, как и нет такого резчика, который бы не узнал его, и это во-первых. А во-вторых, на этих диаграммах показано, почему этот бриллиант нельзя разрезать без того, чтобы он не рассыпался на ничего не стоящие куски. Дурак, этот алмаз невозможно распилить! И, в-третьих, они называют его культурной реликвией с Марса, и именно его русские и все легавые мира будут искать по всему свету, а ты приволок его сюда !