Пол Андерсон - Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

— Спасибо, — она протянула руку и накрыла его ладонь своей. Доминик потом долго еще чувствовал это прикосновение. — Мы будем друзьями? Такими, что называют друг друга просто по имени?

— Я был бы счастлив.

— Мы по аэнеасскому обычаю не будем разводить по этому поводу особых церемоний, — улыбка была задумчивой, — а произнесем тост и… Но позже, Доминик, позже. — Она заколебалась. — В конце концов, для нас война окончена. Вы будете интернированы. Никакой тюрьмы. Может быть, комната в Новом Риме. Я приду навестить вас, когда смогу, приведу Хуга, если он будет свободен. Надеюсь нам удастся уговорить вас присоединиться к нам. Я так этого хочу.

— Прежде всего нам следует достичь Порта Фредериксена, — сказал он, не осмелившись на какое-нибудь менее банальное высказывание.

— Да, — Катрин подалась вперед. — Давайте это обсудим. Я же сказала, что мне необходимо с вами поговорить Бедный Доминик, вы спасли меня от плена, потом от смерти, а теперь еще должны выслушивать о моих переживаниях. Давайте лучше говорить о вещах практических.

Он встретился с волевым взглядом зеленых глаз на широком лице.

— Итак, — произнес Флэндри, — это весьма капризная планета, не так ли?

Она кивнула.

— Считается, что сначала она принадлежала к венерианскому типу, но потом столкнулась с гигантским астероидом. Волны, возникшие в результате этого удара, унесли с собой большую часть атмосферы, но оставшейся части было достаточно, чтобы продолжалась химическая эволюция, тоже не слишком похожая на земную, — фотосинтез и так далее, хотя развившиеся в результате эволюции аминокислоты оказались вращающими плоскость поляризации вправо, а не влево. Некоторые считают, что именно столкновение могло привести к столь большому наклону оси и, вероятно, стать причиной более быстрого вращения. Вследствие этих факторов океаны не столь инертны, как этого можно было ожидать на безлунной планете, а бури свирепы, вдобавок высокая тектоническая активность. Удивительно, не так ли? Должно быть это и есть причины, по которым мы не нашли следов прошлых оледенений, зато нашли следы периодов сверхвысокой жары и засухи. Впрочем, наверняка никто ничего не знает. За время, в десятки раз превышающее период человеческой жизни мы проникли в тайны планеты лишь на пядь. Вот таков этот мир, Доминик.

— Понятно, — сказал он. — Но есть здесь территории, удобные для людей?

— Немного. Слишком здесь жарко и сухо. Некоторые высокогорные и полярные районы лучше этого, а Порт Фредериксен расположен в зоне ветров, зависящих от холодного течения. Тропики убили бы нас в течение нескольких дней если бы мы не смогли от них защититься. Нет, эта планета нужна нам не для того, чтобы на ней жить. Только для исследований. Но она ведь и принадлежит ее аборигенам, — внезапно ее тон сделался вызывающим. — Когда Хуг станет Императором, уж он проследит за тем, чтобы всем аборигенам были предоставлены благоприятные возможности развития!

— Если только станет. — Как будто кто-то чужой, забравшийся в мозг Флэндри, заставил его произнести: — Зачем он обратился к варварам?

— Он не может повсюду успеть сам, и они нужны ему для охраны Вирджила. — Катрин смотрела в сторону. — Я расспросила двоих ваших людей, видевших корабль на экране о том, как он выглядел. Судя по их описанию, это был дартианский корабль. Этот народ не настроен к нам по-настоящему враждебно.

— Пока им не представилась возможность! Мы предложили им мир, и все равно они не могут успокоиться.

— Они… что ж, дартиане часто действуют подобным образом Особенности их культуры мешают им поверить в то, что призыв к перемирию может быть искренним. Хугу пришлось использовать все что только можно, — приходилось торопиться. Разве после случившегося у него были причины полагать, что кто-то захочет переговоров? Он же смертный! Разве он мог предусмотреть все!

Флэндри вздохнул.

— Думаю, что нет, моя госпожа.

Порыв ветра всколыхнул листву. Катрин немного помолчала, а потом мягко сказала:

— Знаете, а ведь вы ни разу не назвали меня по имени.

Тусклым голосом он ответил.

— Как я могу? Ведь из-за меня погибли люди.

— О, Доминик! — слезы навернулись ей на глаза. Он сам с трудом удержался от слез.

Они оказались друг подле друга. Он обвил рукой талию Катрин и спрятал лицо у нее на груди, а она левой рукой обняла его за шею, а правой гладила по волосам. Плечи его дрожали.

— Доминик, Доминик, — шептала Катрин. — Я все понимаю. Я так хорошо тебя понимаю. Мой муж тоже командир. В его руках столько кораблей и жизней, что трудно даже представить. Сколько раз я видела, как он читал отчеты о несчастных случаях! Я честно тебе скажу он приходил ко мне и запирал дверь, чтобы мы могли вместе поплакать. Он тоже делал ошибки, стоившие людям жизни. Какой командир их не делает? Но кто-то ведь должен командовать. Это — твой долг. Ты взвешиваешь факты, используя все свои знания, и решаешь. Но когда ты принял решение и начинаешь действовать, ты не должен оглядываться назад. Не смеешь. Не имеешь права.

Доминик, не мы создавали эту плотоядную вселенную. Мы лишь живем в ней…

Кто сказал, что ты допустил ошибку? Ты действовал совершенно правильно. Я не верю, что какой-либо суд мог бы тебя осудить. Если Хуг не мог предвидеть, что ты прилетишь со мной, как мог предвидеть ты? Доминик, выше голову, верни себе свою бодрость!

Внезапно адское сияние заполнило восточный горизонт. Секундой позже воздух задрожал от рокота, а земля от вибрации.

Люди повскакивали со своих мест Флэндри и Катрин разомкнули руки.

— Что это?! — крикнул Сааведра.

— Это! — закричал изо всех сил Флэндри пытаясь перекрыть грохот. — Это второй варварский корабль обнаружил нашу шлюпку!

Минутой позже они услышали нарастающий рев, который может издавать только корабль, идущий на высокой скорости. Рев перешел в столь же ужасный свист. Потом сник и он. Унялся ветер, и летающие существа вновь вернулись на ветви деревьев.

— Корабль с высокой оснащенностью, — заключил Флэндри. — Намерен убить все живое в радиусе нескольких километров вокруг шлюпки. — Он сжал в кулаки вспотевшие пальцы. — До чего же я рад, что мы успели так далеко уйти!

Катрин взяла его руки в свои.

— Ты не один, Доминик, — сказала она. — Умерит ли сознание этого твою печаль?

Оно ее не умерило. Но Катрин внушила ему достаточно смелости, чтобы подумать.

«Ладно. Мои идеалистические метания ни к чему не приведут. Мертвые останутся мертвыми. Моя задача — спасти живых. А потом если только будет потом прибегнуть ко всем трюкам которые только могу изобрести, чтобы мое начальство не судило меня слишком сурово.

Моя совесть все равно осудит меня. Но, может быть я смогу научиться не обращать внимания на ее приговор. Офицер Империи, обладающий подобным умением, принесет гораздо больше пользы».