Пол Андерсон - Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

— Может ли все это, сэр, быть выполнено достаточно тщательно и быстро? — спросил Пикенз. — Он наладит защиту, организует конвой, станет совершать контрнападения.

— Да, да, я знаю. Ваша деятельность, хотя она и очень ценна — лишь первая часть единого усилия. Вторая часть заключается в том, чтобы лишить Мак-Кормака эффективной гражданской помощи.

— Я… э-э-э… я не понимаю, сэр.

— Этого многие не понимают, — сказал Снелунд. — Но подумайте о том, что именно бюрократические аппараты и составляют фундамент любого правительства. Неважно, платит им государство или какая-либо частная организация. Они лишь занимаются каждодневной работой. Они поддерживают деятельность космопортов и линий перевозок, ведают доставкой почты, следят за бесперебойным функционированием электронных коммуникационных каналов, собирают и передают необходимые данные, следят за здоровьем людей, держат в узде преступность, улаживают споры, распределяют ресурсы… Нужно ли мне продолжать? — улыбка его стала шире. — Между нами, мне послужил хорошим уроком полученный здесь опыт. Как вам известно, я произвел различные изменения в работе полиции и администраций, которые считал эффективными. Я преуспел в своих намерениях лишь до определенной степени, в основном, на планетах второстепенных, где сеть гражданской службы не получила настоящего развития. В других же случаях мне слишком мешал бюрократический аппарат. Это вам не флот, адмирал. Я нажимаю на кнопку интеркома, отдаю настоятельное распоряжение и… ничего не происходит. Проходят недели и месяцы — и никакого результата! Вместо этого цепляются к каждой запятой… Бесконечные просьбы о разъяснениях начинают медленный путь обратно ко мне. Отчеты складываются в папки и предаются забвению. Все это походило на борьбу с туманом. И, как правило, я так ничего и не мог достичь. Мне предписано иметь все эти организации. Для них не существует замены. Я намерен заставить Хуга Мак-Кормака почувствовать запах лекарств.

Пикенз тревожно подался к нему.

— Каким образом, сэр?

— Вот этот-то вопрос я и хотел обсудить сегодня. Мы должны связаться со всеми этими планетами. Следует убедить всех мелких должностных лиц в том, что поддерживать повстанцев совсем не в их интересах. Их природная робость и занятость будут нам на руку. Если, вдобавок, мы одних подмажем, другим пригрозим, да плюс еще несколько случайных убийств или бомбардировок… Вы следите за ходом моей мысли? Мы должны внедрить своих агентов во всем потенциальном королевстве Мак-Кормака раньше, чем он успеет его захватить и установить свою охрану. Затем мы должны заняться мелкими диверсиями. Например, пропагандой, перехватыванием межзвездных транспортных судов вашими… Да, я твердо верю в то, что мы сможем расшатать машину гражданской службы Мак-Кормака, замедлить ее работу. А без нее во Флоте начнется голод. Вы со мной согласны, адмирал?

Пикенз сглотнул ком в горле.

— Да, сэр, конечно.

— Хорошо, — Снелунд встал. — Идемте в конференц-зал. Мой штаб ждет. Обсудим план в деталях. Хотите стимулирующую таблетку? Совещание, возможно, затянется надолго.

Да, Снелунд заставил говорить о себе. Вначале на Венере, потом на Земле, затем в секторе альфа Креста. Он был сластолюбцем, но, когда оказывался перед лицом угрозы, и двадцать демонов не могли заставить его свернуть с пути.

Катрин определила расстояние между Громовым Камнем и Порт Фредериксеном — примерно две тысячи километров. То было расстояние, которое воздушная машина пересекает за пару часов, а космическое судно за секунду. Пешком же на это уйдут недели.

Мало того; что путь был труден, значительная часть его была неизвестна дидонианам. Подобно большинству примитивных народов, они редко выходили за пределы своей обжитой территории. Предметы торговли передавались из общины в общину эстафетой караванов, проделывающей долгий путь. Поэтому те трое, что сопровождали людей, должны были сами выбирать дорогу. И часто, особенно в горах, они ошибались, что замедляло их продвижение.

Более того, короткий период вращения планеты тоже не ускорял путешествия. Аборигены отказывались двигаться после наступления темноты, и Флэндри вынужден был согласиться с тем, что в незнакомой местности это действительно было разумно. В середине лета продолжительность дня составляла семь часов, но дидониане пользовались не более, чем четырьмя-пятью часами. И причина этого опять же носила практический характер. В пути, лишенный поставляемого фермами обильного питания, нога должен есть за троих — все, что только удастся найти. Растительная же пища менее калорийна, чем мясная, поэтому аборигенам нужно было время на то, чтобы наполнить свои тела «горючим».

— Из нас двадцать четыре — гуманоиды, — сказал Флэндри. — Да и те шестнадцать, которых мы оставили, плюс доктор, тоже обладают неплохим аппетитом. Не знаю, как долго мы протянем с нашим рационом.

— Мы можем воспользоваться и кое-какой местной пищей, — попробовала его успокоить Катрин. — В некоторых растениях и животных есть соединения с глюкозой, напоминающие по своему составу земные. Я хочу показать тебе и ребятам, где их надо искать.

— Что ж, полагаю, мы с удовольствием поползаем, разыскивая их. Будем привыкать к лагерной устричной жизни!

— Устричной?

— А что делают устрицы? Главным образом, ничего! — Флэндри провел пальцем по своим усам. — Черт возьми, какая отвратительная щетина! Две вещи я не догадался спасти: бритву и зеркало.

Катрин рассмеялась.

— Почему же ты раньше не сказал? У них здесь есть бритвы. Неудобные, не очень острые, но волосы ими подровнять можно. Позволь мне быть твоим парикмахером.

От прикосновения ее рук у Доминика закружилась голова. Он был рад, что остальным она предоставила возможность самим заботиться о себе.

Все они в какой-то степени попали под ее очарование. Он не считал, что это происходит потому, что Катрин единственная среди них женщина. Каждый жаждал ее внимания и выказывал ей свое. Ему страшно хотелось, чтобы все это прекратилось, но он не мог отдавать подобных приказов. Отношения и так уже были натянуты.

Доминик был для них уже не капитаном, а лишь командиром, утратившим статус первого после бога на корабле. Они охотно подчинялись ему, но дисциплина, конечно, уже не была такой строгой. Упростились даже отношения между рядовыми и офицерами. Доминик чувствовал, что должен как-то воспрепятствовать этому процессу, поскольку тот вел если не к враждебному отношению, то к холодной отчужденности от него всех остальных, с их зарождавшимися дружескими узами.

Однажды ночью Флэндри проснулся и случайно услышал разговор между несколькими людьми. Двое заявили о своем намерении не просто подчиниться интернированию, но примкнуть к войскам Мак-Кормака по прибытии на базу. Они убеждали своих друзей «хорошенько подумать». Те отнекивались, но весьма добродушно. Вот это-то и обеспокоило Флэндри: практически никто не возражал. Он начал подслушивать уже регулярно. Доминик не собирался никому ничего говорить, просто ему хотелось знать позицию каждого. Не то чтобы он чувствовал особую потребность в получении каких-то гарантий, нет, просто сам процесс «сования носа» был весьма интересен.