Николай Грошев - Павший мир. Выжившие [СИ]

Алиса и правда покраснела, что-то ещё хотела сказать, но рукой махнула и убежала прочь.

— Она сейчас кадетом пока служит. — Сказал Олег, когда входная дверь громко хлопнула. — С Вашингтона прилетела к Палычу, отец её, ну ты знаешь. На неделю прилетела погостить, вон, до сих пор в кителе бегает. Хорошие кители у них, но не правильные. Воротничок видел? — Павел отрицательно помотал головой. — Вот. Нету потому что воротничков. Нано ткань какая-то. В ней и пропотеть можно, она всё выведет на наружный слой. Её вообще стирать не надо. Только еслив обосрёшься в кителе этом, тогда да, тогда стирать надо. — Олег расхохотался, потом помрачнев, продолжил. — Вот во что вообще военные превратились? Это ж блять элитная кадетская часть! Еду роботы делают, одёжа такая, что год в ней ходить можно и ничего не запачкается. К ней даже пыль не пристаёт! Армию вообще угробили. А ещё этот их устав! Пашка! Это пиздец! Им по уставу материться запрещено! Ты представляешь? То ли дело мы были, ну, молодой когда я был. В фонтан залезешь, да как все разом, — он набрал воздуху побольше и как заорал, — за ВДВ!!!

Помолчал, с ностальгической печалью на челе своём, вздохнул тяжко и продолжил.

— Эх, вот времена-то были! А теперь? Теперь давление в рот его…, ни армия, детский сад теперь мать их. Алиска вон, год в кадетах. В кадетах! Год! Представляешь? А как матюгнёшься, так краснеет вся, хмурится, мол, что вы себе позволяете? Пашка, скажу я тебе, армии больше нет. Вот такие дела Пашка, пиздец везде и всюду.

В какой-то момент, Олег вернулся к рассказу о том, что всё-таки с миром произошло.

После отключения электричества, никто особо не расстроился. Власти объявили чрезвычайное положение, народ дисциплинировано подчинился, все позакрывались в своих домах — почти все. Отдельные люди, включая Олега, сообразив, что с электричеством вырубились и камеры в магазинах и всё, что могло фиксировать передвижения людей, совершили робкие попытки к мародёрству. Конкретно Олег, от робости быстро перешёл к откровенной наглости и уже на пятый день отключения электричества, основательно разорил ближайший супермаркет, прихватив всё спиртное, какое ему понравилось, и какое унести сумел.

— Только ты никому. — Прижав палец к щеке, уже изрядно окосевший Олег, сказал «шшш». — Я завтра опять пойду. Похмелюсь и туда. Там ещё осталось. Вискарик заморский. Дорогой он падла, на безусловную зарплату особо не разгуляешься, а это, скажу я тебе — нектар просто! Его управленцы частенько берут. Вот я завтра пойду и пока электричество не включилось — сколько смогу, столько и свистну оттуда…, о! Со мной пойдёшь?

— Угу. — Кивнул Павел, затягиваясь сигаретным дымом — сам не понял когда и как закурил.

К концу первой недели, выяснилось, что вспышки на Солнце, не только сделали невозможной передачу электричества, кроме как по изолированным линиям, но и испортили лекарства от двух непобеждённых дамокловых мечей человечества — чёрная чума и мутаген.

— Ебучие украинцы. — Сказал по этому поводу Олег. — Тупые мрази. Как блять можно было иметь такой гениальный разум, что б создать такую зверскую поебень как мутаген и при этом быть настолько ебанутыми дебилами, что б допустить аварию в лаборатории и выпустить это говно в мир? — Тут он помолчал и добавил. — Ебучие англичане. — Помолчал ещё и снова заговорил. — И кенийцы — это вообще украинцы и англичане в одном лице. Самые козлы скажу я тебе. Три лаборатории работали над этим говном. И все три умудрились выпустить мутаген в атмосферу. А ещё и ЕЗК этим занималось — хуеву тучу денег потратили, но у ЕЗК хоть аварий не было, чего сделали, всё при них осталось. Вирус управляемой эволюции они сделать захотели! Гондоны. Сделали блин, уже сколько лет эту херню извести не могут. А теперь, пока вспышки идут — эта падаль ведь по всей планете разлетится. Ох, и умоемся мы слёзками, когда электричество наладят и связь восстановят. Слыхал такое «мир в огне»? Вот это блять про нас.

О том, что лекарства испорчены, информацию распространяли разными путями — по изолированным сетям, через объявления, расклеенные, где попало, через громкоговорители на конвертопланах и вертолётах, в общем, всеми доступными способами. Но данный дом, к моменту, когда сообщили о порче лекарств, уже знал об этом страшном событии.

Соседи им всё рассказали. Не лично и не по своей воле.

— Как они орали Пашка — я такого даже в кино никогда не слышал и не видел. Я чуть не поседел от этих воплей…, Палыч, вот. Видел седой он? До этого волосы чёрные у него были, как смоль. Харя такая же была, старый он пиздец. Он ещё Елина помнит…, чё? Кто такой Елин? Да я так-то не особо — я не родился тогда ещё. Мужик такой был, президентом был. Да это ещё было когда? Тогда самой страшной болезнью были ВИЧ и рак, представляешь? Каменный век…, что такое ВИЧ? Ну…, ну это. Вирус. А чего как…, вот если б работала сеть, я б на сайте каком глянул и сказал. А так не помню. В общем, ничего хорошего. Сейчас только в книжке прочитать можно. Нету уже вируса этого. Вот, попомни моё слово — однажды и про чёрную чуму никто не вспомнит. — Он помолчал и криво усмехнувшись, добавил. — Природа другую хуйню придумает, ещё и по страшнее.

Соседний дом, разбудил их утром, дикими истошными воплями. Палыч и несколько человек выскочили на улицу. Олег не успел — болел, чем не сказал, но, судя по всему, похмельем. Помочь они ничем не смогли. Из окон прыгали объятые ужасом люди — им так показалось вначале.

На деле людей оттуда выбрасывали. Палыч и остальные, начав понимать, что происходит, поспешно вернулись в подъезд и очень вовремя. Из дома вырвалась волна чумных — всего десяток мертвецов, которые, со зловещим хрипом ринулись вниз по улице.

— Мы потом пошли туда, мёртвых как-то, ну, не знаю…, может, кто живой был, посмотреть пошли. Да кого там! Одни трупы. Некоторых порвали в лоскуты. Другие просто лежали, кому шею свернули, кому по голове стукнули так, что сразу насмерть. Мы вернулись домой, на контейнере оставили записку для нацгвардии. А вечером Палыч сходил туда снова, Алиска с ним, было, пошла, да он на неё как зарычит! Вот первый раз слышал, что б он её так, да матом. Тут осталась, а он туда. Я смотрел в окно, и понять нихера не могу — башка белая у него. Кепку какую одел, думаю, а нет, потом вернулся, смотрю — седой он весь. Вся башка в сединах…, там короче, не было никого. Все трупы, кроме разорванных в куски, исчезли. А в полдень, на следующий день, с конвертоплана и начали вещать — лекарства не работают. Раньше бы они сказали, так может соседи у нас и не того, а так… — Он махнул рукой и выпили снова.

Мало того, что лекарства испортило вспышками на солнце, так вирус чумы подвергся очередной мутации, лекарства больше не излечивали от него, только сдерживали заражение. Чума больше не убивала, но стоило человеку умереть, он вставал бездумным мертвецом с единственной целью — убивать других людей. Причём, как следовало из сообщений нацгвардии, мутантов чумные не трогали, если те не мешали им. Поражённых мутагеном, чума заразить не могла. Странность заключалась в том, что людей с иммунитетом, чумные раньше разрывали на части, буквально в мелкую крошку — их они тоже заразить не могли. А те, кого поразил мутаген, им, почему-то, были не интересны вообще. В чём тут дело Олег понятия не имел. Как раньше было, тоже не знал — прежде, чумные никогда не пересекались с заражёнными мутагеном людьми. А если и пересекались, широкой общественности о том известно не было.