Песах Амнуэль - «Если», 2015 № 05 (243)

Я стояла в очереди на движущейся дорожке и теребила кайму на блузке. Если верить инфоклейму на сообщении Май, она отослала его с центральной платформы меньше часа назад.

Дорожка сдвинулась на пару сантиметров. Я в сотый раз разглядывала толпу. Среди управляемого хаоса станции ползали, ходили вразвалку и летали фостерны, уйуньи, представители дюжины других инопланетных видов. Пассажиры-люди — в основном юные и голые — передвигались маленькими группами, и их оживленная речь, казалось, заставляет толпу двигаться быстрее.

Тридвидовые проекции над терминалом показывали смазанных протестующих в Нью-Йорке и Пекине. Учителя с плакатами кричали в камеру о том, как опасно закрывать глаза и поддаваться культурной эрозии. Следующий кадр: багряная пемзовая равнина, усеянная структурами вроде раковин гигантских моллюсков. Поток кристаллических инопланетян струится по крутым спиралям зданий, светящиеся тела окрашивают небо в желтый и красный цвета. Я и без призмы знала, почему они раздражены.

Мышцы гудели от бессильной тревоги. Даже если Май еще здесь, я не смогу отличить ее от множество почти идентичных подростков. Надо было перехватывать ее после первого же неотвеченного пинга — может, я смогла бы ее остановить, ну или не смогла бы… Нет, узнать о ее планах у меня не было никакой возможности.

Разве что я могла догадаться о них спросить.

— Не будете ли вы столь любезны предъявить ваши Цвета Гражданской Идентификации?

Невзирая на полный набор оптоволокон, клерк обратился ко мне на вежливом японском. Он явно разменял шестой десяток, его седеющие волосы были мелированы пластифицированными прядями, и «гусиные лапки» едва начали скапливаться в уголках его глаз и губ.

— Я никуда не лечу. Моя дочь, она летит… — Я прикусила губу. И куда она летит? — Я знаю, что она была тут час назад, не могли бы вы поискать ее по имени и ЦГИ?

— Да, конечно.

Я дала ему информацию.

Клерк взглянул на низ консоли.

— Простите, я не вижу здесь отказа от приватности. Я не могу сказать вам, куда она направляется.

— Позвольте, я сама…

Я подалась вперед, но он уже убрал проекцию.

— Разумная Среда уважает приватность своих граждан.

— Но она моя дочь.

— Мидзогути-сан, вашей дочери 18 лет. Среда воспринимает ее как взрослую. Извините, я не могу выдать вам эту информацию без ее разрешения. Когда корабль прибудет на место, вы сможете послать ей пинг-сигнал по ансиблю.

Мои костяшки побелели и чуть не раздробились, воротник блузки внезапно стал слишком тесным. Даже до соседних миров сдвиг-лайнер летит неделю или две. Если Май отправится еще дальше по окружности, может статься, я не услышу ее голос несколько месяцев.

Клерк смягчился.

— Я могу сообщить вам, что она летит по Бродяжьей Визе, позволяющей свободно путешествовать по планетам, одобренным Советом по образованию Среды.

Слова сливались в глухой бубнеж. Многие из моих учеников улетели по Бродяжьей. Среда рекламировала такие полеты как обучение на других мирах, но это было вранье. Я видела статистику — из тех, кто улетает, почти никто не возвращается, по крайней мере не для того, чтобы остаться здесь жить. Разве может Земля сравниться с галактикой?

Клерк сочувственно улыбнулся.

— Не волнуйтесь. Ваша дочь приняла верное решение. Совет одобряет только миры Первого Яруса, а Виза дает право на питание и ночлег. Я видел много подростков, которые улетают, не имея никаких планов…

Я отскочила от стойки. Достать Бродяжью Визу непросто. У Май для этого достаточно баллов, но ей все равно потребовалась бы рекомендация Администратора Совета.

Я позволила течению толпы вынести меня на улицу, не выпуская призму из рук. Я сжимала ее с такой силой, что на ладони остались красные отметины.

Пока я вбивала контактный код, пальцы дрожали; потом я ждала, и в сверкающих гранях призмы отражалось мое угрюмое лицо с плотно сжатыми губами. Ответ пришел через несколько минут.

Я поднесла призму ко рту, чтобы переводчик не пропустил ни единого слова.

— Нива, нам нужно поговорить.

Я понятия не имела, что на Земле еще остались «Макдоналдсы». Почти все ресторанные сети загнулись вскоре после контакта — их вытеснили пищевые каталоги и матричные принтеры. Оставшиеся еле-еле держались на плаву, обслуживая в основном пришельцев, охочих до образцов местной кулинарии.

Правда, от «Макдоналдса», каким я его помнила, осталось одно название. Ресторан располагался на краю пристани и был наполовину погружен в тихие воды Токийского залива. Фостерны и другие земноводные инопланетяне лежали на искусственных скалах чуть выше уровня воды. Посетителей обслуживали люди в гидрокостюмах, на которых красовались золотые полудужия.

Я отмахнулась от предложения хостеса надеть бесплатные рыбацкие сапоги и ринулась вперед. Пока я тащилась к Ниве, холодная вода ослабила мой гнев, но лишь самую малость.

— Как вы смели дать моей дочери визу, не поставив меня… Моя призма зажужжала.

— Воспитатель, я здесь, около пластмассового клоуна.

Я вздрогнула, отшатнулась и, запинаясь, извинилась перед смущенным фостерном, которого приняла за Ниву.

Администатор возлежал на мшистом камне, перед ним стоял поднос с пустыми мисками из-под натто [5] Традиционное японское блюдо из сброженных бобов. . Увидев этот поднос, я замешкалась. Ферментированные соевые бобы действовали на фостернов как легкий алкоголь. Не думала я, что Нива выпивает…

Мне указали на соседний камень.

— Прошу вас, присаживайтесь. Заказать вам что-нибудь — саке, пиво, вино?

— Нет.

Я поняла, что промочила задницу, и по позвоночнику пробежал электрический разряд. Но и это меня не отвлекло.

— Вы не имели права одобрять визу Май, не сообщая об этом мне.

— Где вы родились, Мидзогути?

— В Кумамото, — услышав вопрос Администратора, я моргнула.

— Этот Кумамото когда-то был независимым?

— Давным-давно — да.

Нива зачерпнул еще одну солидную порцию бобов, с грацией профессионала наматывая липкие нити на щупальце.

— И что, вы в юности изучали только Кумамото и ничего больше?

— Что вы имеете в виду?

Нива переместил натто в клюв и сделал паузу на пережевывание.

— Новые учебные курсы истории встречены сильным сопротивлением, даже бунтами.

— Чего вы ждали? Вы пытаетесь уничтожить наше наследие.

— Не уничтожить — углубить. Отдельные виды ослеплены эгоизмом и не способны увидеть глобальную картину… — Переводчик категорически не справлялся с интонациями, но я заметила, что цвета Администратора смазались — фостернский эквивалент невнятной речи, — В юности вы изучали японскую историю, потому что были гражданкой Японии, а не Кумамото.