Лев Долгопольский - Прошедшие лабиринт [СИ]

О-па! А ведь, пожалуй, так оно и есть: и рыбы, и муравьи — это дело рук Генки, а вовсе не Сергея! Пить раствор он бы, разумеется, не стал, а вот пролить, выплеснуть то, что осталось, за окно, а потом, так и не помыв рук, полакомиться каким-нибудь плодово-ягодным, точнее, фруктово-ягодным мороженым — это вполне вероятно… И серая крыса-Наблюдатель тоже случайная жертва…

— Ключи у тебя? Вася! Да что с тобой сегодня? Ты не заболел?

— А? — Прохоров тряхнул головой. Оказывается, они уже дошли до дома. — Вот, возьми. Ты иди домой, я прогуляюсь еще чуток. Голова раскалывается… Нет, я не пью таблеток, ты же знаешь. Погуляю полчасика, все пройдет…

А ведь получается совсем плохо! Даже не зная ни о каком Генке, Прохоров недоумевал, чего это Меренков вздумал раздавать парацельсий направо и налево. Ладно бы еще рыбки в аквариуме, но муравьи? И мысль о постороннем вмешательстве рано или поздно пришла бы ему в голову. А значит, придет и им. Тем более, им проще, подошлют Гипнотика-телепата — и поймут тут же, что никаких муравьев Меренков знать не знает… И начнут искать, кто еще имел доступ, причем здесь, в Подольске… Мальчишку вычислят мгновенно!

Значит, действовать надо срочно. Сначала — в школу, за журналом. Потом — домой к Генке, посмотреть хоть на него, на его семью. Время — одиннадцатый час, все уже должны быть дома, взрослые еще не спят… Дальше Прохоров пока не загадывал.

Что и как можно наблюдать через стены и закрытые шторы, было совершенно непонятно, скорей всего, это был просто пьяный, однако Сергей продолжал стоять неподвижно, потом медленно, стараясь быть абсолютно бесшумным, двинулся к скамейке. Наблюдатель или нет, но Сергея он явно не замечал. Меренков наконец достиг тени ближайшего куста и опять застыл, ожидая, пока глаза привыкнут в сумраку. И потом чуть не рассмеялся — в странном человеке он узнал Прохорова. Да, но что он здесь делает? Впрочем, он, кажется, недалеко живет. Может, ему плохо? Засиделся на работе, шел домой…

— Василий Дмитриевич, — проговорил Сергей, в ночной тишине голос прозвучал неожиданно громко. Прохоров, однако, не пошевелился. — Василий Дмитриевич!

— Кто тут? Ты?! Что ты тут делаешь?

— Я… Да вот, из института шел, на автобус опоздал уже, решил прогуляться. У вас все в порядке?

— Да, спасибо, все нормально. Задумался вот…

Задуматься действительно пришлось. Что Меренков здесь делает? Случайно ли пришел к этому дому? Впрочем, сейчас и выясним.

— … О жизни… Дружок у меня был, в школе вместе учились, Санька Вяльцев такой. В этом вот доме жил. Учился лучше всех, на гитаре играл, девчонки все по нему страдали. Да… Спился, женился на какой-то лахудре, а потом вообще исчез…

Неся эту чушь, Прохоров внимательно наблюдал за Меренковым. Жаль, телепатия не относится к способностям Наблюдателей, мысли Сергея были ему недоступны, но улавливать эмоции он мог. На фамилии Вяльцев — вспышка тревоги. Значит, знает. Интересно, что именно?

Меренков помог сам:

— Вяльцев, Вяльцев… Знакомая фамилия, совсем недавно слышал ее. Ах, ну да, про мальчика…

И Сергей принялся излагать то. что услышал в первый раз от Насти, просто как забавный и не очень-то правдоподобный случай. Если Прохоров знаком с семьей, может, удастся вытянуть из него какую-нибудь полезную информацию.

А Прохоров слушал, поддакивал, дивился, со своей стороны стараясь понять, что же здесь правда. Похоже, правдой было все, то есть именно так Меренков узнал про Генку, а если до этого он обнаружил, допустим, пропажу части парацельсия и следы чужого присутствия, то и связал одно с другим. Как бы вызвать его на большую откровенность? А если попробовать в лоб? Риска-то никакого, говорить можно почти все, что угодно, Сергей никогда не заподозрит правду. С его точки зрения, Прохоров — скучный занудный тип с одной мозговой извилиной в форме рогалика…

— А это не ты к мальчонке руку приложил?

— Вы о чем?

— Да о снадобье твоем, что ты там изобретаешь, да ты не хмурься, весь институт знает, что не над тестом ты работаешь да ночами сидишь.

— Не понимаю, Василий Дмитриевич, о чем вы. Весь институт знает, что я работаю над диссертацией, сроки поджимают, вот и приходится сидеть по ночам.

Прохоров понял, что сболтнул лишнее. Ого, сколько эмоций! Неужели Сергей никогда никому не рассказывал о своем «брейнорине»? Правда, разговоров таких на работе он действительно не слышал, но неужели Меренков сам уверен, что ни разу не проболтался? Плохо, теперь он решит, что Прохоров шпионит, доверительного разговора не получится. А ведь еще когда собирался предупредить, шторы плюшевые посоветовать.

Но Сергей действительно никогда никому на работе о брейнорине не заикался, единственным человеком в Подольске, который что-то знал, была Настя. В остальном он придерживался старого анекдотного принципа «жене сказал, что пошел к любовнице, любовнице — что к жене»: научному руководителю он говорил, что на работе текучка заела… Получается, Прохоров за ним следил, наблюдал… Наблюдал?! Прохоров — наблюдатель из Общества? Не может быть! А почему бы и нет, наверное, эти наблюдатели и должны быть такими, тихими и незаметными. Значит, они уже добрались до Генки.

Промашка с Сергеем серьезно обеспокоила Прохорова. Теперь мало того, что ни о каком доверии не может быть и речи, так еще и проблем прибавится — не то чтобы кто-то мог что-то узнать об Обществе, но ведь любые слухи могут повредить. А если Сергей всем расскажет о его странной осведомленности, это никак не поможет его работе незаметного наблюдателя… Нет, с этим определенно необходимо что-то делать, причем сейчас и немедленно, иначе…

— Сергей, ты меня не так понял, — начал Прохоров. — По институту давно слухи ходят, разве ты сам не в курсе? Кто ж в здравом уме поверит, что человек будет ночами над диссертацией о пористости теста сидеть! Да и колбы у тебя все время какие-то странные, лаборантки об этом уже пару месяцев как шепчутся. В общем, все сходятся на мнении, что не тестом ты там занят, а чем-то совсем другим, левым заказом каким-то! Разумеется, никто напрямую спросить не рискнет, да и сам я уже не понимаю, зачем этот разговор завел…

«Тупик, — подумал Прохоров. — Ничего не получается, какие-то глупости».

— А что ты знаешь об Обществе Парацельса? — спросил он и немедленно прикусил язык. Он не собирался говорить ничего подобного, и уж по крайней мере не сейчас, когда Сергей меньше всего склонен доверять ему. «Каким образом это произошло? Неужели я это действительно сказал? И как теперь выкручиваться?»

— О чем это вы, Василий Дмитриевич? — спросил Сергей, и взгляд его стал еще более подозрительным. Прохоров пытался остановиться, но его словно несла вперед невидимая сила: