Лев Долгопольский - Прошедшие лабиринт [СИ]

Она беседовала с группой молодых кандидатов в свитерах с оленями, до Антона донеслось:

— …а что вы скажете о принципе айсберга в поэтике Хемингуэя?

— …лаконизм, подтекст, внутренний монолог, повторы…

Далее понеслась беседа о расхождении между читательским восприятием и восприятием героев, свидетельствующем о драматической иронии и параллелях оной поэтики со вторым и третьим планом прозы Чехова… Скоро вокруг Люды уже не отходя паслось несколько институтских ловеласов.

Провожать ее домой отправился все-таки Антон. Все было хорошо, и они уже договорились о следующей встрече, как на подходе к вокзалу Люда вдруг спросила, давно он видел своего друга Сергея?

Вместо невинного трепа в ответ на это Антон помутнел лицом, покинул Люду и устремился к кассам.

— Куда же вы? — удивилась Люда. — Нам к пригородным! — Но Антон мутно забормотал что-то про Рязань и Колотиловых. Потом тряхнул головой, пришел в себя и изобразил смешок: мол, на свежем воздухе от абдурахмановского коньяка захмелел.

Посмеялись немного и тему Сергея благополучно оставили.

После возобновления знакомства с Людой Антон почувствовал себя увереннее. Они сходили несколько раз в театры, погуляли по городу. Люда была приветлива и даже на ухаживания смотрела как будто благосклонно, и Антон все больше нуждался в ее спокойном обществе. Он стал даже подумывать о женитьбе.

Правда, была парочка эпизодов, которые его тревожили, как камешек в ботинке. Как он не мог вспомнить промежутка между входом в вокзал и посадкой в пригородную электричку, так же не вырисовывались в памяти еще несколько моментов их совместных прогулок. Вот они вышли из театра, вот Люда что-то говорит… и сразу же он прощается с ней у общежития. Дорога домой, все помнится, а кусочек выпал. И будто бы Люда что-то такое спрашивала, вроде бы даже про Сергея и его труды, а что? И как он ответил? Пусто. Сначала он мучился, потом махнул рукой: Люда не выказывала никаких признаков недовольства, а значит, ничего и не было. Незачем голову сушить на пустом месте.

Все было бы ничего, но он стал плохо спать. Его мучил один и тот же тягостный сон, который он утром напрочь забывал, но просыпался разбитый и влекся на работу через силу.

В один из дней он засиделся у родителей и остался у них ночевать. И как только забылся на раскладушке, снова увидел осточертевшие дюны и синие кактусы. Красное небо низко висело над пустыней, и вдаль убегала дорога. Антон, как всегда, почувствовал жуткую угнетенность и пошел по этой дороге незнамо куда. Вдали появилась точка, которая быстро превратилась в открытый автомобиль, в нем сидели до противности знакомые медведь и тюлень. Внезапно Антон ощутил раздражение, досаду и неожиданно для себя самого прыгнул на тюленя и схватил его за галстук.

— Отвяжитесь от меня с Колотиловым, ясно? Сволочи проклятые! — рявкнул он. Тюлень закатил глаза, а медведь оторвал Антоновы руки от галстука и отпихнул его, но Антон перехватился теперь за медведево ухо и стал его крутить. Медведь взревел и превратился в кактус, который сказал поганым тоном:

— С воздействием переборщили, отменить.

Антон выпустил гадость из рук и снова заорал:

— Отстаньте от меня, поняли?

Тюлень ласково потряс его за плечо и сказал маминым голосом:

— Ты чего стонешь, Антоша? Не заболел ли?

Антон медленно проснулся. Озабоченная мама стояла над ним, кутаясь в халат.

— Нет, мама. Просто руку отлежал, — соврал Антон. — Душновато тут… Ты спи, мам.

Он вышел на балкон и закурил. Странный сон, фантастикой я вроде давно не увлекаюсь, а тут красное небо, синяя растительность… Чушь какая. Это вместо магния в хлорофилле там у них медь, что ли?

Ему стало смешно. Покурив и немного замерзнув, он уснул и уже больше не видел никаких медведей в автомобилях.

Назавтра он проснулся бодрым, понесся в институт, как олень по морозу, переделал все дела, от щедрот списал лаборанту перерасход спирта, сделал комплимент секретарше и поспешил в цветочный ларек за самым дорогим букетом. Потому что делать предложение без цветов он считал дурным тоном.

Пациент подольской городской больницы Л.Б. Долгопольский, 1928 г.р., умер в октябре 1998 года, не оправившись после операции резекции желудка вследствие общей слабости организма, вызванной длительным истощением.